Возвращение в таинственный сад

Эмми едва сдержала смех. Она знала, что Руби уже достаточно взрослая и не любит, когда над ней смеются. Эмми переоделась в ночную сорочку и подтолкнула Руби, чтобы та подвинулась. Про себя она подумала, что можно лечь в её кровать, когда девочка уснёт. Всё-таки лежать в одной постели втроём, считая кошку, тесновато.

– Это правда ветер? – шёпотом уточнила Руби, уткнувшись носом в шею Эмми.

– Да, честное слово. Он свистит в трубе дымохода, и кажется, будто кто-то плачет. Меня это тоже поначалу очень пугало, но я уже не раз его слышала, и со мной пока всё в порядке, правда?

– Да, наверное…

Эмми откинулась на подушку и попыталась уютнее устроиться между маленькой девочкой и кошкой. Дождь хлестал в окно, и стекло дрожало под его напором. Эмми посмотрела на свой любимый гобелен: белую лошадь с забавной вытянутой мордой. Ветер снова завыл, но Руби только едва заметно вздрогнула. Она уже засыпала. Эмми вздохнула. Будь они ещё в Лондоне, на улице выли бы сирены, оповещая жителей города о воздушной атаке. Миссис Эванс ездила навещать сестру и всё им рассказала. Поэтому свист в дымоходе казался почти ласковым, особенно в тёплой комнате, с кошкой, мурчащей у подушки.

Эмми уже погрузилась в лёгкую дрёму, когда вдруг скрипнула дверь, громко и совсем рядом, прорезав монотонный вой ветра. Девочка понимала, что это никак не могут быть грабители или бандиты, но сердце у неё всё равно тревожно колотилось. Сложно не испугаться в такую тёмную глубокую ночь… Она приподнялась на локте и затаила дыхание, молясь про себя, чтобы это была не мисс Ласкоув или мисс Роуз. Они бы точно прогнали Руби из её кровати, и тогда малышка непременно бы расплакалась, а Эмми на самом деле была не сильно против того, чтобы Руби лежала с ней.

– А, это ты! Тише, не разбуди её.

Джек осторожно скользнул в комнату, освещая себе дорогу любимым фонариком, который получил на Рождество.

– Я не мог уснуть, – объяснил он, устраиваясь на краешке кровати и робко поглядывая на Эмми. – У меня в комнате очень шумно. Там намного хуже, чем у вас, дождь изо всех сил барабанит по стеклу и мешает мне спать. Ну и я подумал: может, ты тоже ещё не спишь.

Эмми зевнула:

– Я уже засыпала, когда ты пришёл. Руби очень испугалась ветра. Не знаю, за что она его приняла. Может, за вопли привидений. – Тут она ухмыльнулась. – Я сама сейчас на минуту подумала, что ты призрак. Или убийца. Такая сегодня ночь.

Джек кивнул:

– И правда. Всё кажется чудным, когда бодрствуешь так поздно. И ещё знаешь, что все остальные спят. Это многое меняет.

– Что – многое? – устало спросила Эмми.

Джек пожал плечами и посмотрел ей в глаза:

– Говорить становится проще. Дэвид всегда меня выслушивал, если я просыпался среди ночи и хотел выговориться. Только он, наверное, то и дело проваливался в сон. И мычал в ответ на всё.

Эмми хихикнула:

– Я тоже так могу.

– Мне ужасно его не хватает, Эмми. А я сжёг самолёт, который он мне дал. И теперь сам не пойму, зачем так глупо поступил.

Эмми тяжело вздохнула, отодвинулась от Руби и потянулась к тумбочке:

– Будешь должен мне носовой платок. Мисс Ласкоув целую вечность меня отчитывала, когда я ей сказала, что потеряла свой. – Она достала из ящика печальный маленький свёрток и протянула его Джеку. – Вот, только он сильно обгорел. У него осталось одно крыло, и краска почти вся сползла.

Джек ошарашенно уставился на самолёт, потрескавшийся и обуглившийся, а потом перевёл взгляд на Эмми:

– Ты его достала?! И мне не сказала?! Почему?!

– Потому что ты сразу бросил бы его обратно в костёр, вот почему! Я ждала, пока ты сам о нём вспомнишь. Извини. Может, надо было отдать его тебе раньше, но мне казалось, ты ещё не готов.

Джек слабо пожал плечами и кивнул:

– Может, ты и права. Я только сегодня признался себе в том, что действительно сжёг самолёт и что теперь мне ужасно за это стыдно. А раньше пытался отгонять эти мысли, отмахиваться от них – но они не уходили. – Он вздохнул, медленно и прерывисто. – Слушай, раз Руби лежит у тебя, можно я займу её постель? Никто же не будет возражать.

Про себя Эмми подумала, что мисс Ласкоув точно возразила бы – но что с того?

– Да, конечно. Только не жалуйся потом, если Руби решит вернуться к себе посреди ночи, наткнётся на тебя и завопит от страха.

– Сейчас и так середина ночи, – напомнил Джек.

– Тогда хватит болтать и ложись уже, – сказала Эмми и зарылась обратно под одеяло. Она прижалась к Руби, обвив её руками, и улыбнулась про себя. Самолёт в прикроватной тумбочке терзал её как тайна, которую неловко скрывать. Она чувствовала, что он хочет вернуться к Джеку.

Эмми покосилась на мутный силуэт под окном у стены напротив. У лица мальчика лежало что-то белое – её носовой платок, всё ещё обёрнутый вокруг самолёта.

Эмми медленно вынырнула из серых сновидений. К ней иногда возвращался один и тот же кошмар о том, что она не может попасть в сад, а с ним – тянущее чувство потери и отчаяния. Она сжала в руках одеяло. Дыхание выходило быстрыми рывками. Эмми постаралась напомнить себе, что это всё не взаправду. Это всего лишь сон.