Возвращение зубра

Тихий летний день в лесной чаще. Полное безмолвие нарушается едва уловимым шорохом листвы. Солнечные лучи, проникающие сквозь густые кроны, прогревают лесную подстилку, источающую дурманящий запах опавшей хвои. Полная безмятежность. И кажется, что в этом мире не может быть ни зла, ни тревоги. В такой обстановке произошла моя неожиданная встреча с матерым одинцом. Увлекшись обследованием поедей в местах частого пребывания зубров, я обнаружил зверя лишь в шести метрах от себя. Он подошел бы еще ближе, если бы я не обернулся, заслышав характерный скрежащий хруст скусываемой зверем травы. Обернулся и… замер. Зубр же, не заметив меня, продолжал пастись. Медленно приподнявшись, я попытался скрыться за ближайшей осиной. Уловив это движение, бык насторожился, пристально, с некоторым любопытством стал присматриваться ко мне. У меня была одна цель — прячась за деревья, как можно дальше отойти от одинца. Он же, как богатырь на распутье, созерцая мое бегство, прикидывал, что важнее — продолжать прерванную трапезу или же, предвосхищая возможное нападение, самому атаковать человека. Правильно оценив ситуацию, бык предпочел продолжить свое занятие.

А вот иная характеристика нрава одинцов, подмеченная в Беловежской Пуще в конце XVIII века французом Жилибертом. Не следует путать этого естествоиспытателя, приглашенного в Гродно для преподавания в ветеринарной школе, с его земляком, дипломатом и писателем, жившим в Литве и Московии в начале XVI века. Этот рассказ приводит в своей монографии профессор С. А. Усов: «Близь большой дороги, проходящей через Беловежскую Пущу из Бреста в Гродно, поселился и жил в течение нескольких лет старый зубр-одинец. Дерзость этого зверя доходила до того, что он, почуяв издали проезжавшие воза с сеном, поджидал проезжающих и не пропускал их дальше, пока не сбрасывали ему сена. Если же ему не давали сена или, как иногда случалось, грозили ему кнутом, то зубр мгновенно приходил в ярость, поднимал хвост, бросался на сани и рогами старался их взвернуть».

В противовес стадному образу жизни женской части зубровой популяции мужская половина предпочитает одиночество или мелкогрупповой «мальчишник». Ярким проявлением таких повадок отличались одинцы Беловежской Пущи середины XIX столетия, которых профессор С. А. Усов охарактеризовал следующим образом: «Это старые, уверенные в своей силе и бросившие стада самцы до дерзости смелы и никогда не уступают дороги…».

В то время в чрезмерно разросшейся популяции беловежских зубров имелось, видимо, большое количество старых, агрессивных быков.

Они-то и выполняли, по мнению автора, особую отрицательную роль, нарушая нормальный ход размножения животных. «Разогнав молодых самцов и овладев самками, одинцы часто ломали хребты последним своей тяжестью. В них можно видеть причину плохой плодовитости самок… Мне кажется, — писал С. А. Усов, — что было бы даже полезно, в видах сохранения зубров, охотиться за одинцами, ибо они в стаде зубров производят больше вреда нежели пользы».

Другие исследователи, наблюдавшие зубров позднее, не выдвигали столь категоричных суждений о негативной роли одинцов. Мне думается, что во второй половине XIX столетия вслед за трехкратным снижением численности зубровой популяции уменьшилось и количество одинцов, а вместе с этим снизилось и их отрицательное влияние.

Почему быки выбирают одиночный образ жизни? Г. Карцов считал, что самцы уже в десятилетнем возрасте держатся отдельно. Д. П. Филатов, изучавший кавказских зубров, утверждал, что одинцами являются лишь старые быки. Десять лет, я думаю, еще не старческий возраст для зверей этого вида, продолжительность жизни которых исчислялась двадцатью пятью годами и более. Однако академик Н. М. Кулагин полагал, что к десяти годам у одинцов понижается половая активность и их половое возбуждение становится слабым. Так как, следуя за стадом, они отставали от более резвых молодых животных, то у них вырабатывалась привычка к одиночеству. А это еще больше ослабляло и без того эпизодические их связи со стадами. Аналогичное мнение о причинах уединения стареющих быков высказал К. Вроблевский.

Старые зоологи приводили и другие доводы для объяснения привычек самцов жить в одиночестве. Отделение быков от стада происходит, в частности, в период гона вследствие конкуренции самцов за обладание самками. Кроме того, К. Вроблевский встречал телят, вынужденных скитаться в одиночестве после гибели своей матери. Таких бычков редко принимали в другие стада, а постоянное отчуждение редуцировало и последние инстинктивные «нити», связывавшие их с другими зубрами. Сызмальства этот телок становился одинцом. Довольно часто быки объединялись по двое или трое и жили вместе, вероятно, по причине личной привязанности. Такие компании старые люди называли «самовторами» и «тройниками». На Кавказе Д. П. Филатов наблюдал самцовые группы из двух — четырех зверей, среди которых иногда встречались и старые одинокие коровы.