Возвышение Королевы (ЛП)

— Мы поедем к нашим родственникам в Бирмингем. Не беспокойся о нас. Позаботься о себе, хорошо? — ее голос становится ломким в конце, и она делает паузу, прежде чем сказать: — Помни, ты моя любовь навеки, приятельница. Я с тобой.

— Лей... — я захлебываюсь слезами, крепко сжимая телефон.

К тому времени, когда я заканчиваю звонок, я слишком эмоциональна, чтобы говорить. Тот факт, что Лейла на моей стороне, даже не выслушав всю историю, сжимает мое сердце. До этого момента я не знала, что мне нужна ее поддержка.

Джонатан забирает телефон из моих пальцев и выключает его.

— Почему ты его забираешь?

— Журналисты начнут тебя доставать.

Остаток пути Джонатан проводит в тишине, держа мою руку у себя на коленях и продолжая поглаживать мою кожу.

Если бы не мои громкие мысли, которые, похоже, не собираются утихать в ближайшее время, я бы заснула у него на коленях, как я обычно делаю, когда мы долго едем в машине.

Мы приезжаем на уединенную посадочную площадку аэропорта, и самолет ждет нас. Когда мы выходим, Джонатан кладет руку мне на поясницу и ведет меня к нему. Мозес несет из машины сумки, которые, как я не знала, были уже упакованы и загружены.

Стюардесса, рыжая девушка с ослепительной улыбкой, приветствует нас. Джонатан не отпускает меня, пока мы не оказываемся внутри, и то только потому, что в проходе не помещаются два человека одновременно.

Роскошь очевидна в обстановке, от темного потолка и пола до светло-карамельных плюшевых сидений, которые кажутся сделанными на заказ.

Единственные рейсы, которые я когда-либо совершала, были из Лидса в Глазго, а затем из Глазго в Лондон. И это были самые низкие классы. Я понятия не имею, как выглядит первый класс, но что-то подсказывает мне, что это на шаг впереди.

Только когда мы уже полностью внутри, я замечаю, что никого, кроме нас, здесь нет.

— Ты забронировал весь рейс? — спрашиваю я Джонатана.

— Не нужно. Это мой личный самолет.

Верно. Не то чтобы это было сюрпризом, что у Джонатана есть свой самолет. Он много путешествует по миру. Или так он делал до моего появления, как Харрис любит напоминать мне своим снобистским тоном.

Он позволяет мне сесть у окна, словно помнит, как я сказала ему, что никогда не покидала Великобританию. У меня никогда не было возможности посмотреть на мир из окна, и мне всегда было интересно, каково это.

Джонатан пристегивает мой ремень безопасности, затем свой, и тут пространство заполняет обходительный мужской голос.

— Добро пожаловать на борт, мистер Кинг и мисс Харпер. Мы взлетим через несколько минут, поэтому, пожалуйста, пристегните ремни. Мы достигнем пункта назначения примерно через тринадцать часов. Желаю вам комфортного полета.

Голос исчезает, и я собираюсь спросить Джонатана, куда мы летим, учитывая время, которое нам придется провести в самолете. Прежде чем я успеваю открыть рот, стюардесса появляется снова и кивает, когда убеждается, что ремни безопасности на месте.

— Могу я принести вам воды? Напиток? — она обращает внимание на Джонатана, и ее улыбка расширяется, когда она понижает голос. — Что-нибудь?

Я сужаю глаза, наблюдая, как она откровенно заигрывает с Джонатаном. Она одна из его бывших приятелей? Другого объяснения тому, как она открыто флиртует, быть не может.

Мысль о том, что Джонатан прикасается к ней так же, как ко мне, целует ее или даже разговаривает с ней так же, как со мной, делает мою кровь то горячей, то холодной.

— Мы в порядке, — говорю я, радуясь, что не сорвалась.

Она все еще сосредоточена на Джонатане, как будто мои слова не имеют значения, и мне хочется выцарапать ей глаза.

Только когда Джонатан отпускает ее, она уходит, но делает это с нарочитым покачиванием бедер.

— Не знала, что рыжие в твоем вкусе, — говорю я, прежде чем успеваю оценить свои слова.

— Они не в моем вкусе.

— Ну, очевидно, у тебя с ней что-то было.

— С ней? — повторяет он, в его глазах светится легкое веселье.

— Стюардесса.

— Ничего не было.

— Хочешь сказать, что женщины просто флиртуют с тобой?

— Да. Но это не значит, что я уделяю им внимание.

Я смотрю на него сквозь ресницы.

  — Никогда?

— Нет. Я не смешиваю бизнес с удовольствием.

— Но со мной ты это делал.

— Верно, хотя я никогда не считал тебя бизнесом.

Мои зубы впиваются в нижнюю губу от его невысказанных слов в том факте, что он считает меня удовольствием.

Самолет начинает движение, затем набирает высоту. Мои ногти впиваются в плюшевый подлокотник кресла. Джонатан снова берет мою руку в свою, и мои нервы постепенно успокаиваются.

Я теряюсь в предвечернем небе и огнях города, которые становятся все более далекими, чем выше мы поднимаемся. Вид завораживает. Не могу поверить, как много я упустила в жизни. Мне двадцать семь, скоро будет двадцать восемь, а я чувствую себя в этом мире ребенком.

— Здесь так красиво, — бормочу я.

— Да.

Мое внимание снова переключается на Джонатана, и, как и в тот раз в парке, он смотрит не на вид, а на меня.

— Точно, — шучу я. — Ты, наверное, видел этот пейзаж тысячу раз.

— С тобой это как будто впервые.