Возвышение падших (СИ)

— Я убила тебя, а ты… прощаешься со мной? — недоуменно спросила Эдже, а после ей неожиданно захотелось всё изменить. Пусть бы она жила дальше со всеми этими гневом, печалью и гордыней, но эта женщина бы осталась жива. Из-за них она забыла, что она и создала её, эту Эдже Дориа. Рейна Дориа сделала её сильнее, умнее и жёстче. Она её взрастила, пусть и не для себя, а для власти.

— Послушай меня! — гневно прохрипела Рейна, а после зажмурилась то ли от боли, то ли борясь с подступающей смертью. — Мы… точнее, я и… твоя мать… лишь наполовину Дориа. Ты поймёшь… Серпиенто… Наша мать не…

Последние слова она едва слышно прошептала, в последний раз судорожно выдохнула и обмякла. Огонь в изумрудно-зелёных глазах погас. Навсегда. И Рейна Дориа исчезла.

Дворец санджак-бея в Манисе. Покои Айсан Султан.

Войдя в покои, погружённые во мрак наступающей ночи и освещаемые лишь несколькими зажжёнными свечами, Эсен Султан тут же напряжённо замерла у порога. Несколько минут назад Айсан Султан отправила свою служанку к ней с тем, чтобы та пригласила султаншу в её покои.

Идя сюда, Эсен Султан думала, что им предстоит серьёзный разговор, в котором они найдут общее решение, не уничтожающее ни одну из них. Но она ошиблась. На расписном ковре лежали два небольших тела, неподвижных и излишне бледных. Рыжеволосый мальчик с остекленевшими синими глазами лежал так, будто попросту заснул, закинув руку себе за голову. А девочка с чёрными волосами, раскинувшимися вокруг её маленькой головы, лежала в неестественной ломанной позе.

Рядом с ними, содрогаясь в рыданиях с болезненным безумством, плещущимся в серо-зелёных глазах, сидела Айсан Султан, и в её дрожащей руке блестел стеклянный пузырёк, практически опустошённый. На его дне искрилась янтарно-жёлтая жидкость. Всего несколько капель, оставшихся для неё.

— Султанша, — хрипло произнесла она, когда Эсен Султан медленно подошла к ней и мёртвым детям, которых обнимала одной рукой. — Это вы сделали с нами. Спасаясь от ваших кровавых рук, погибли мои дети и погибла я. И шехзаде Сулейман, и Гюльхан Султан. Вы убили всю нашу семью ради своей семьи. Или ради власти, не так ли?

Не сумев произнести хоть слова, Эсен Султан ошеломлённо смотрела на мёртвых детей, лежащих на полу, а после на то, как Айсан Султан поднесла к губам стеклянный пузырёк с ядом. На то, как эти несколько янтарно-жёлтых капель скатились по стеклянной стенке в её рот и утонули в нём.

Тяжело дыша, Эсен Султан смотрела на неё, а Айсан Султан смотрела на неё в ответ. И взгляд этих серо-зелёных глаз она никогда не сможет забыть.

Не сможет забыть того, как тело этой черноволосой женщины начало сотрясаться в предсмертной агонии.

Не сможет забыть того, как она судорожно скребла ногтями своё горло, сгорающее от боли и полное крови, в приступе предсмертной паники.

Не сможет забыть того, как безвольно обмякло тело Айсан Султан и упало поверх тел её детей.

В опочивальне воцарилась неожиданная гнетущая тишина, и, тяжело дыша от ужаса и ошеломления, Эсен Султан медленно попятилась в сторону дверей, но запуталась в полах своего дорожного бежевого одеяния, упала на ковёр и не нашла в себе сил подняться.

Всё, что она смогла, это разрыдаться подобно маленькому ребёнку, закрыв лицо руками. Лишь бы не видеть тел женщины и детей, в смерти которых была повинна только она одна.

========== Глава 41. Торжество правды ==========

Спустя несколько дней…

Топкапы. Султанские покои.

— Эсен.

Женщина, высокая и худощавая, с тёмно-каштановыми волосами, собранными в высокую причёску, и в дорожном закрытом одеянии из бежевой парчи, расшитой золотой нитью, стояла напротив султана Орхана, восседающего на османском троне.

Вздрогнув от его голоса, полного радости по поводу её возвращения, Эсен Султан опустила серо-голубые глаза. Она не в силах была поднять их и выдержать прямой взгляд тёмно-карих глаз повелителя.

Чувство вины, тяжёлое и бесконечное, сдавливало её грудь и не давало полноценно дышать. Оно же взывало в ней к правде. К правде, которой она ранее жила. Которую ценила и уважала.

Эсен Султан и предположить не могла, что когда-то станет той, кем сейчас являлась. Она не хотела быть такой. Но это её нисколько не оправдывало. Как и то, по каким причинам она изменилась. Спасение самой себя, своей семьи, мужа, детей, простой человеческий страх и спровоцированные им поспешные решения — это всё не может являться оправданием убийствам.

По дороге из Манисы в Стамбул она всё размышляла о том, что скажет повелителю. И снова перед ней выбор: смертельная правда или спасительная ложь.

Что случилось, если Эсен Султан, ранее всегда готовая нести ответственность за свои поступки, под влиянием страха и сомнений отказалась от ответственности, избрав ложь вместо правды?