Вперед, русичи!

Павел смутился, ожидая насмешек воинов по поводу нелепого одеяния. Но те во все глаза, с опаской и уважением смотрели на многочисленные цепочки, нашивки и заклепки. Павел на секунду заколебался. Может быть, лучше продолжить поиски в новом наряде? Ведь не откажут воины в таком подарке. Но, решив, что уже в следующем веке он будет выглядеть одинаково нелепо, что в том, что в другом костюме, а собственный все же роднее, как ниточка, связывающая со своим веком, он решил переодеться.

О том, чтобы отойти и укрыться, не могло быть и речи. Воины все так же стояли, окружив его плотным кольцом и, не сводя глаз, наблюдали за каждым движением. Смущаясь такого внимания, он снял Гридину одежду, оставшись в одних плавках, которые вызвали не меньшее изумление, чем костюм, и торопливо начал натягивать свой «металл». Одевшись, поднял глаза и во взгляде Любомудра заметил что-то новое, какое-то отчуждение.

– Такой, да не такой, – прошептал тот.

Будто этот костюм, этот наряд двадцатого столетия, разорвал те завязавшиеся ниточки, породнившие его с этими бесстрашными, могучими людьми пятнадцатого столетия. Почувствовав это, Павел заторопился.

– Ну что ж, пора ехать, я и так много времени потерял, – сказал он, отыскивая глазами Гридю.

– Вон трон-то, – поманил его тот.

И Павел, все так же окруженный воинами, подошел к машине времени. Оглядел ее и аккуратно переключил рычаги на следующее столетие, набрав 1580 год.

– А ты не можешь поведать, – робко обратился к нему Любомудр, – откуда ты к нам прибыл?

Павлу не хотелось огорчать этих суровых, но добрых и наивных людей, которые за последние часы стали ему близки. Но и рассказывать всю правду он не мог, все равно не поймут, не поверят.

– Я из будущего, – попытался все же объяснить он, – потом жить буду. Через много-много лет. Через пятьсот. Тогда люди вот такую машину сделают. Вот так, – растерянно закончил он.

У кресла повисла напряженная тишина. Сказанные слова были не понятны для воинов, и неловкая напряженность от этого только усилилась.

– Ну и Господь с тобой, – прервал затянувшуюся паузу Любомудр, – откуда бы ты ни был. Может, и говорить об этом нельзя. – Он оглядел своих боевых товарищей. – Спасибо, что помог. В беде не оставил, и пусть будет тебе удача в твоем деле, Пашка.

Тот уже устроился в кресле, поставив на колени магнитофон, когда к нему приблизился Гридя.

– Слушай…

Видно было по лихорадочному блеску глаз, что была у парня какая-то просьба, которую не решался он высказать.

– Да говори ты, Гридя, – улыбнувшись, успокоил стушевавшегося приятеля Павел, – может, надо чего?

– Ты не мог бы, – решившись, высказал тот, – выпустить из этого ящика бесов, хоть на маленько.

И он замолчал, ожидая ответа.

Павел, помня, какой переполох произвело включение магнитофона на Куликовом поле, когда его чуть даже не убили, хотел уже ответить отказом. Но, поглядев еще раз на Гридю, согласно кивнул. О «бесах» были уже наслышаны, видимо, все, потому что, когда он взялся за магнитофон, они непроизвольно, в страхе попятились. Когда же он включил запись и раздались первые звуки, все вздрогнули от неожиданности. Но вскоре во взглядах отразилось разочарование. «Бесы» оказались не такими уж страшными, легенды значительно преувеличивали. Невдомек им было, что, не желая их напугать, Павел установил громкость почти на минимальную отметку.

– Спасибо вам, мужики, – сказал он, выключив магнитофон, – и прощайте!

– Храни тебя Господь, – ответил за всех Любомудр.

Взглянув на Гридю и улыбнувшись ему, Павел нажал кнопку.

В ту же секунду кресло исчезло с глаз изумленных воинов, вызвав суеверный страх. Только что было, и вот его уже нигде нет! Многие осенили себя крестным знамением.

– Прощай, Русич, – прошептал побелевшими от волнения губами Гридя.

Но Павел уже не мог слышать этих слов. Он был совсем в другом столетии…

Глава 5. Ожидание

Правду говорят, нет ничего хуже, чем ждать да догонять.

Вадька хорошо понял смысл этих слов на берегу Волги. Весь день просидели они с бабой Надей на берегу. Сначала он взахлеб читал книгу, потом искупался. Перекусили запасенными пирогами с водой.

Читать больше не хотелось. В голову все настойчивее лезли мысли о Пашке. Как он там, что с ним, сумеет ли найти Дашу или хотя бы вернуться вовремя. Страшили мысли даже не о возможном наказании, а о том, что навсегда может застрять в этом далеком непонятном двадцатом веке. Такая перспектива Вадьку никак не устраивала.

Полеживая в траве и размышляя, он не без удивления посматривал на бабу Надю, которая, казалось, не замечала медленно ползущего времени и продолжала свою бесконечную вязанку. Причем ни беспокойства, ни тревоги, ничего не было заметно у нее на лице.

– Вы как будто даже не волнуетесь, – наконец не выдержал Вадька, – а вдруг что-нибудь случилось?

– Волноваться-то надо было вам, да пораньше, – строго поглядев на него, ответила бабушка, – а от моих или твоих волнений сейчас проку никакого не будет.

– И все же, – продолжил Вадька, скорее чтобы поддержать начавшийся разговор, – нельзя же вот так лежать и ждать, ничего не делая.