Впереди бездна, позади волки

Но это — бездна. И здесь нет дна. Ты будешь падать, падать, падать бесконечно.

Вода всегда там, где и должна быть. Мы знаем, где она была вчера, где она сейчас и где будет завтра. Мы ходим по берегу на безопасном от неё расстоянии и строим там замки из песка.

Но потом…

Одно движение, одно слово, один взгляд и такой устойчивый, как всегда казалось, берег уходит из-под ног, и вот ты уже летишь в эту воду, и падаешь в неё тихо, без брызг.

Сон ушел туда же, куда уходит ночь. Робкий, трепетный свет раннего утра лёг на красные лилии, сложно переплетающиеся в узоре на холодном белом поле простыни.

Кима не было. Гитары тоже. Эмма увидела возле себя его смартфон и записку: «Квартира оплачена до конца года, можешь приходить сюда, когда захочешь. Не вини себя. Вещи мои можешь продать. За усилитель спокойно проси двадцатку, не меньше. Прощай»

Она уткнулась в подушку — теперь уже некому было вытирать её слёзы.

Глава 7

Рагвард тяжело спускался по ступеням, которые явно были ему не по размеру, оттого приходилось и так и эдак разворачивать лапы, чтобы не упасть. От стен тянуло подвальным холодом, что было немудрено, поскольку трактир «Бешеная перепёлка» находился в нижнем, подземном, этаже доходного дома, у крепостной стены. В отсутствии окон трактир освещался исключительно масляными лампами, которые воняли и коптили, но давали хоть какой-то свет. С появлением Рагварда шумное веселье сменилось скептическим шепотом.

— О! Ваша светлость пожаловали…

— Нянька пришла…

— Какими судьбами, Рагвард?

Чудище огляделось, щурясь огненным взглядом.

— А ну заткнулись все! Челядь…

— Что-то ты не вежлив с народом, Рагвард!

— С каких это пор барыги и попрошайки олицетворяют себя с народом? — Рагвард засмеялся и обратился к хозяину трактира, который уже выжидающе стоял за барной стойкой: — Две пинты темного. Запиши на мой счёт!

— Иди к чёрту, Рагвард! — хозяин в сердцах скинул полотенце с плеча. — Ты мне уже пять золотых должен!

— Должен — отдам.

Хозяин трактира, шипя проклятия, поставил большую кружку с пенной шуршащей шапкой.

— Отлично! — чудище, взяв пиво, пошло в самый темный угол, к цели своего визита.

Там, в этом тёмном углу, в одиночестве сидел наследный принц. Рагвард присел напротив, отхлебнул из кружки и удовлетворённо зарычал.

— Возвращайся. Хорош уже, — он с заботой в голосе обратился к принцу, который выглядел настолько плохо, насколько плохо мог бы выглядеть убитый, но почему-то до сих пор живой человек.

Принц посмотрел на него покрасневшими глазами и отвернулся, закинувшись очередной порцией вина. Рагвард терпеливо продолжал:

— Я не умаляю твоей трагедии. Я не жду, что ты сейчас отряхнешься, как собака и будешь снова жить счастливо, как ни в чем не бывало. Я пришел, потому что не могу спокойно смотреть, как ты опускаешься на дно.

— Я потерял её, Рагвард.

Рагвард вздохнул.

— Ты знал, что не сможешь быть с ней вечно. Так ли важно когда наступит конец — сегодня, завтра, через год или через десять лет? Это было неизбежно. Ты также помнишь о том, что после коронации ты и так бы не смог больше уходить в их мир — король не может покидать своё королевство. Пусть никто сейчас не скажет, когда ты станешь королём, но это будет. Так что возьми себя в руки, ваше высочество, и возвращайся.

***

По галерее королевского дворца, ведущей в тронный зал, твердым шагом шёл наследный принц. В тронном зале его ждал отец — Виллиан Эрхард Непобедимый, король Иерхейма.

Король был уже в почтенном возрасте, который ничто не выдавало, когда он, стоя спиной к двери, смотрел вниз на придворцовую площадь, припорошенную снегом. Величественный, статный, высокий… Разве что линия его широких плеч чуть ушла вниз за последние годы, но осанка оставалась прежней.

— На границе неспокойно, — сказал король, обернувшись. — Гаттерсварра — это тот противник, к каждому движению которого надо относиться очень серьезно. Подойди сюда, сын мой. Ты должен это знать.

Принц мысленно обрадовался тому, что батя перешёл сразу к делу, а это значит, что не будет никаких разборок и нравоучений.