Впереди дальняя дорога

— Тебя это интересует? Ты сидишь с бывшей женой очень крупного хищника. Хочешь, расскажу о нем? Тогда слушай...— с вызовом сказала она. — Познакомились мы чисто случайно. В районной газете я работала, машинисткой, пробовала и заметки писать. Широкая амнистия тогда прошла. Помнишь? Многих выпустили, многим большие сроки скостили. И газете хотелось показать, как преступники на честный путь встают. Да и жителей думали успокоить: дескать, они совсем не такие, напрасно вы их опасаетесь. Ну и поручили мне найти подходящего парня и написать о нем. В редакции считали, что мне какие-то душевные вещи удаются. Так наше знакомство с Сизоном и началось. Когда я писала о нем, то и сама верила, что станет он другим. Умел он убеждать. Сила в нем была какая-то. Да и настойчивость: шагу не давал мне ступить и опутал меня, кругом опутал. Так и оказалась в замужестве. А потом приехала сюда с Сизоном. Хотела утянуть его подальше от всего прошлого. Поверила, дура, в его привязанность и свою власть над ним. И все просмотрела, не заметила, что за моей спиной тут творилось. Обо всем узнала, когда его и других накрыли на крупных операциях с золотом. Ничего он тогда не «завязал», только притворялся. Здесь же ему просто удобнее оказалось. Вот так... Дай мне папиросу,— попросила Тоня.— Не стоило бы сейчас об этом рассказывать.

Закурила жадно, затягиваясь.

— Хорошо, что ты...— начал я.

— Ладно. Молчи! — резко прервала меня Тоня, протягивая рюмку.— Ничего сейчас не говори. Ухаживай молча.

В кафе появились еще посетители. Те самые парни, что встретили нас ночью у газетного киоска, с ними — Маша. Рослого я сразу узнал. Маша быстро оглядела зал и двинулась в его глубину, парни тянулись за ней табунком. Мимо нашего столика Маша прошла, сделав каменное лицо, словно не увидела нас.

— Вот стервочка! — усмехнулась Тоня.— Не подозревает, какая из нее дрянная девка растет. Ох, и натворит она бед. Маира!.. Возле таких вот парни и портятся.

Глаза Тони от коньяка лихорадочно заблестели, лицо раскраснелось. Мне стало на мгновение страшновато. Не напрасен ли наш поход в кафе? Я помнил, какой может быть неприятной Тоня, если выпьет. Она словно прочитала мои мысли и вызывающе прищурила захмелевшие глаза.

— Где же твое шампанское? — сказала Тоня.— Продолжай ухаживать. Пусть открывает, хочу еще выпить.

Я подозвал нашу официантку.

В молчании, даже некотором тревожном отчуждении, мы покончили с бутылкой шампанского. Издали я чувствовал, как Маша все время наблюдает за нами. Теперь глаза Тони горели мрачноватым огнем.

— Расплачивайся, пойдем,— приказала она.

Я облегченно вздохнул.

Мы вышли на слабо освещенную улицу.

Дождь едва моросил, на тротуаре поблескивали лужи. Тоня надела на голову капюшон и взяла меня под руку.

Мне не хотелось ее отпускать. Зачем в такой поздний час возвращаться в город?

— Может, поедешь утром? — спросил я.

— Почему? Сейчас поеду... Знаешь...— Она остановилась и сжала мои пальцы.— Я ведь теперь не откажусь от тебя. Ни за что. Ты очень хороший... Ты сам не знаешь, какой ты хороший. Уж я тебя никому не отдам,— лихорадочно проговорила она.

С тяжелым грохотом мимо вокзала проходил тяжелый и длинный товарный состав.

— Дальше не провожай,— сказала Тоня.— Так будет лучше. Тут и простимся.

Я не стал противоречить.

Тень тополя укрывала нас от света вокзальных фонарей. Тоня повернулась ко мне лицом. Я молча обнял ее и крепко поцеловал.

Я дождался, когда она вошла в здание вокзала, и тогда повернул домой.

В начале нашей улицы лицом к лицу неожиданно столкнулся с Борисом. Он возвращался от нас.

— Поздно же ты,— сказал Борис. Он словно обрадовался, что мы встретились.— Сможешь завтра утром навестить меня? Надо поговорить.

— Завтра никак не смогу. Утром выхожу в рейс.

— После рейса сразу ко мне. Идет?

— Не могу. Ленка же выступает по телевидению. Ты, что, разве не знаешь?

— Совсем забыл! — Борис досадливо махнул рукой и зашагал дальше.

Я постоял у ворот. Представил, как ночной поезд мчится в эти минуты сквозь леса. О чем сейчас думает Тоня?

20

Во время рейса у нас произошла серьезная авария. К счастью, все обошлось благополучно. А могло случиться и по-иному.

Крутой подъем через Уральский хребет в этом месте вдруг резко поворачивал в сторону. Дальше шел длинный пологий спуск. Обычно этот участок мы проходили с особыми предосторожностями.

Я как раз сидел за рулем и вдруг увидел, как сорвалось правое переднее колесо и, пробежав немного по инерции, свернуло и покатило под гору. Я похолодел... Автобус мягко опустился передним мостом на асфальт, что-то железно хрумкнуло от толчка, и мы резко остановились.

Мокрый, я выскочил из кабины и кинулся к правому переднему крылу. Все гайки крепления колеса к диску начисто срезало. Диск теперь ни к черту не годился. Я оглянулся. Хорошо, что мы шли на подъем. Легко представить, что могло случиться с автобусом и пассажирами при спуске. Да если еще на порядочной скорости. Представлять такое не хотелось.

Пассажиры сначала не поняли причины неожиданной остановки в самом неподходящем месте и нехотя начали подниматься со своих мест, досадуя на задержку.