Впереди - полоса

Алексей выполнил команду, и «соседи» проскочили вперед. Баталин расслабился: они с командиром звена оказались в выгодном положении, могли теперь следить за действиями чужой пары.

- Пятнадцатый, влево девяносто, форсаж!

Алексей выполнил разворот, и обе машины взяли курс на аэродром.

Перед высоким хребтом истребители попали в зону сильной турбулентности. Баталин ощущал беспорядочную качку, временами перегрузки становились такими, что рябило в глазах. Болтанка кончилась неожиданно, как и началась, и Алексей увидел ущелье и узкую ленту бетонки. Командир звена начал заходить на посадку, Алексей пошел на новый круг. Машина Логинова с белым куполом тормозного парашюта мелькнула на полосе. Послышалась команда Попова:

- Пятнадцатый, посадку разрешаю.

* * *

Переодеваясь после душа, Баталин вспомнил взгляд Кострицына там, у самолета. Странный был взгляд: холодный и в то же время задумчивый. Что, товарищ подполковник, не нравится вам Алексей Дмитриевич Баталин? Все еще не нравится?

Он пытался взбодрить себя. Особых причин унывать не имелось. Но все-таки предпосылка - это угнетало. А завтра прилетает маршал. Человек легендарный. Если не стоял у истоков авиации, то уж зарю авиации застал. Еще в детстве Баталин читал о нем, о его подвигах, о редком хладнокровии при встречах с врагом! Об огромном мастерстве. Как хотелось быть похожим на него! Потому он и стал военным летчиком, что брал с него пример. И вот возможность увидеть этого человека. Как он сам-то будет выглядеть в глазах маршала?

Утром, едва загомонили под окнами воробьи, Алексей встал и побежал на речку делать зарядку. Он выработал для себя особый комплекс упражнений. Заканчивалась зарядка ледяной ванной, и так изо дня в день.

Он пытался доказать Лапшину и Мохову, что тренировки нужны для них самих. Мохов отвечал:

- Командование лучше знает, сколько нам надо. Я от обязаловки не отлыниваю, делаю что велят.

- Тарасон, - как-то обратился Алексей к Лапшину, - Моховик от природы лентяй, его потолок - летчик первого класса. Но ты-то в космонавты мечтаешь пропыхтеть. Загремишь!

- С чего бы это?

- Медики спихнут.

- Бат, если ты так за спорт, то зачем куришь?

- Брошу, - пообещал Баталин.

- Когда?

- В первый день после свадьбы. Это будет подарок супруге.

- А если супруга будет курить?

- Значит, свадьбы не будет.

После зарядки наступил черед купания. Пробыв в ледяной воде минуты три, он выбрался на берег и растерся полотенцем.

Самым людным местом по утрам становилось бытовое помещение с гладильной доской.

Вчера по случаю прилета маршала летчикам сказали: выйти на построение в полевой форме - маршал парадности не любит. Алексей прикрепил нагрудный знак («крылышки» с цифрой 3 в середине - третий класс) и направился в столовую.

Прибежал посыльный и что-то сказал командиру эскадрильи. Попов торопливо закончил завтрак и поспешил к выходу. Стало известно, что самолет маршала на подходе.

Показался «газик» командира полка. Сердюков объявил:

- Самолет маршала вернулся на аэродром вылета. Причина пока неизвестна. Очень плохая связь. Возможно, из-за грозы.

Небо над головой оставалось покуда чистым, но горы «курились».

По бетонке прогрохотала спарка и ушла за «погодой». Вернулась она через полчаса, отрулила на стоянку и затихла. Ничего утешительного она не привезла.

Попов отозвал Баталина в сторону.

- Как самочувствие?

- Нормально.

- Иди в «бытовку», надевай высотный, потом двигай в дежурный домик. Заступишь на боевое дежурство. Выделяю тебе свою «двадцатку».

- А не слышно?… - начал было Алексей.

- Слышно. Думаю, не сегодня-завтра все выяснится.

- Шевченко?

- Он. Доброе дело сделал Иван Макарович. Надо чуточку подождать.

«Значит, - думал Алексей, шагая к высотному домику, - Шевченко что-то все-таки обнаружил. Хорошо, мне в летную книжку предпосылку не записали. Впрочем, Попов не дал бы, да и Сердюков не пошел бы на это. Обидно, что до маршала не разобрались. Прилетит, а я все еще предпосылочник».

Дежурный домик стоял у самой взлетной полосы, в нем было прохладно, тихо, слышно лишь, как шелестит кондиционер да изредка потрескивает в динамике.

С востока потянул крепкий ветерок, вершины гор окутала серая муть. Через десять минут стали сверкать молнии. Хлынул ливень. Над бетонкой и рулежными дорожками поднялась белая пыль.

«Вот это напор!» - подумал Алексей.

Еще через минуту не стало ни полосы, ни дорожек, все закрыла плотная водяная завеса.

«А если сейчас командно-диспетчерский пункт объявит вылет? Взлететь совершенно невозможно!»

Ливень начал ослабевать. Стали видны истребители, рядом с ними топливозаправщик и пусковой агрегат. Вращается чаша радара, кланяется антенна высотометра.

Летчик, дежуривший с Баталиным, перелистывал старые журналы. Во время грозы он поднимал голову при сильных вспышках. Один раз Алексей услышал глуховатый голос: «Во дает!» Лицо у летчика широкое, кожа в крупных порах. Пожилой, лет тридцати пяти, он был летчиком-снайпером, о нем писали в газетах и журналах.

- Слушай, друг, в шахматы играешь? - спросил Баталина напарник.

- Немножко.

- Давай. Я тоже немножко.