Впервые в Москве. От долетописных времён до конца XVI столетия

Со смертью Фёдора Иоанновича прекратилась династия Рюриковичей. Встал вопрос о выборе царя. Вот тогда-то и вспомнили, что таковой фактически есть, что по родовитости ни одна русская фамилия ему не чета. Но Годунов быстро подавил эти помыслы бояр, заставив их присягать себе. При этом подданные в обязательном порядке давали обещание «не хотеть на царство Симеона» (!). От ближайших бояр Годунов потребовал, чтобы они не роднились с бывшим правителем, не знались с ним. Самого Симеона от прямых преследований Бориса спасла слепота. Впрочем, некоторые современники полагали, что здесь не обошлось без вмешательства Годунова.

Опасным конкурентом посчитал слепого, сломленного двадцатилетними преследованиями старца и Лжедмитрий I. Симеона постригли в Кирилло-Белозерский монастырь. 3 апреля 1606 года он стал старцем Стефаном.

Лжедмитрия сменил «выкрикнутый» царь Василий Шуйский. Популярности он ни у кого не снискал, прав на престол не имел, а потому сразу вспомнил о старце Стефане. И последовал несчастный инок на далёкие Соловки, где шесть лет провёл в великой нужде и под строгим надзором.

Борьба за власть привела к тому, что в 1611–1613 годах на российском престоле законного царя вообще не было. Это принесло облегчение участи Симеона Бекбулатовича. «По совету всея земли» его вернули в Кирилло-Белозерский монастырь.

Последние годы Симеон жил в Москве, всеми покинутый и забытый. Умер он 5 января 1616 года, пережив жену и всех своих многочисленных детей. Похоронили его в Симоновом монастыре, который одно время служил местом упокоения великих русских князей. На надгробном камне была сделана следующая надпись: «Лета 7124 году генваря в 5 день преставился раб Божий царь Симеон Бекбулатович во иноцех схимник Стефан».

Так закончились тридцатилетние злоключения человека, никогда не рвавшегося к власти, чрезмерному богатству и славе. Волею случая он был ханом, царём и великим князем, мусульманином и православным. Трижды менял имя. Пережил шесть царей, сам в сознании многих оставаясь царём. Этот титул и поглотил жизнь Симеона Бекбулатовича.

…На основании всех бед и напастей Симеона современный писатель А.А. Бушков сделал вывод о том, что кратковременный соправитель Грозного имел на это какие-то права и разделение царства на земщину и опричнину не было блажью, дурью всесильного деспота.

«Чересчур уж много для “марионетки”, “совершенно незначительной личности”, – пишет Бушков. – Полное впечатление, что московский царь таким путём избавлялся от опасного претендента, обладавшего весомыми правами. Претендента, к которому относились крайне серьёзно, – отсюда и чрезвычайные меры».

Этот вывод отвечает концепции Бушкова, которую он развивает в книге «Россия, которой не было». Но на наш взгляд, данное логическое построение лишено всяких серьёзных оснований, так как в отечественной истории можно найти немало примеров вопиющей жестокости в отношении абсолютно беспомощных жертв. Достаточно вспомнить расправу Романовых с пятилетним сыном Марины Мнишек (повешен) и годовалым императором Иоанном VI Антоновичем (заключён в Шлиссельбургскую крепость, а позднее убит).

Двоецарствие 1575–1576 годов до сего дня не получило какого-либо серьёзного историко-правового обоснования и едва ли когда-либо получит, так как данный феномен лежит в основе психической неуравновешенности Ивана Грозного. Это был своего рода эксперимент над забитым и замордованным населением огромной страны, населением, которое веками жило под страхом наказания: от господ местных и пришлых, от бояр и государей московских, от Господа Бога, наконец.

Этой психологией страха были пронизаны все слои русского общества, включая царя. Известно, что Иван Грозный боялся за свою жизнь, вёл даже переговоры с Англией на предмет вынужденной эмиграции. Выдвинув на какое-то время соправителя, он, возможно, хотел увидеть общую реакцию. Её можно выразить знаменитой фразой нашего гениального поэта: «Народ безмолвствует». Да, этот государь полностью изведал как всю меру безграничности власти, так и меру безграничности терпения подданных, случайных насельников громаднейшей территории, которой, по-видимому, так и не суждено стать цивилизованным государством (наглядным доказательством этой мысли является беловежский «эксперимент»).

Первая аптека. В 1581 году, по просьбе Ивана Грозного, английская королева Елизавета прислала в Москву доктора Якоби и аптекаря Джемса Френча. В связи с этим в столице была создана аптека и учреждена должность аптечного боярина; в качестве такового был назначен Афанасий Вяземский.

Аптека располагалась в Кремле, напротив Чудова монастыря, в одном здании с Аптекарским приказом. Основной задачей последнего являлся контроль за работой иностранных лекарей.

Называлась аптека «Верхней» или «Царской». Она обслуживала только семью государя и её ближайшее окружение. При Михаиле Фёдоровиче, первом царе из династии Романовых, лекарства стали отпускать и в войска, что говорит о значительном расширении деятельности аптеки.