Вполне современные девочки

Вероятно, если бы не вмешалась судьба (ну и, конечно, Патриция), она могла бы жить так месяцы и годы, назначая свидания обоим, Дугласу и Грегу, не любя ни того, ни другого, ожидая формального предложения Дугласа, и в то же время ожидая кого-то, кто придет и позовет ее, и это будет тот единственный, нежный мужчина ее трепетной мечты.

Но судьба все-таки вмешалась. Она пришла в лице Даррена Праути, кинорежиссера, который вел класс Джесики в университете. Однажды он предложил ей зайти к нему в студию порепетировать.

Студия была крохотной, как будто сжавшейся от втиснутой в нее черной кожаной тахты. И как только она села на нее рядом с тяжеловесным режиссером, ощутила его толстые бедра, прикасающиеся к ней, она каким-то внутренним чутьем поняла, что совершила ошибку, придя сюда. Джесика попыталась подавить неожиданно возникшее смятение, но не успела. Без лишних церемоний, попытки, по крайней мере, все сделать красиво, режиссер взгромоздил на нее все свои 220 фунтов. А когда она воспротивилась, он грубо двинул ее, назвал «сукой», разве что не плюнул в лицо. Он не сомневался, что все девчонки только и мечтают о том, чтобы заниматься этим, для того и лезут в кино, он так об этом и сказал Джесике.

Навалившись всем своим жирным телом, он вжал ее в тахту, остервенело и яростно хлестал ее по щекам. Джесика давно уже потеряла ощущение реальности. А он бил ее снова и снова, уже по голове, и откуда-то из глубины сознания выплыла мысль: «Неужели он не боится, что убьет меня?»

Он резко ткнул пальцем, толстым пальцем в ямку у основания ее шеи, и она отрешенно подумала: «Проткнет палец шею или нет? Наверное, сейчас хлынет кровь? Или она до смерти задохнется?» Боль была совершенно невыносимой и, выбившись из сил, Джесика перестала сопротивляться. Она лежала совсем изнеможенная и почти бездыханная, а волосатая рука стаскивала с нее юбку, срывала колготки. Джесика скорее чувствовала, чем слышала треск разрываемой тонкой ткани. Он неожиданно легко поднялся, расстегнул штаны. Ее глаза были закрыты, когда этот жирный бугай овладел ею. Одной рукой он широко раздвинул ее бедра, другой продолжал давить на шею. Вожделенный момент приближался, его потуги усилились. Ей казалось, что ее разорвали на части, и она истекает кровью. «Наверное, она сейчас умрет от потери крови?» — но эта мысль не показалась ей такой уж страшной.

Неожиданно он отпустил ее горло, пронзительно взвизгнул, обозвал «шлюхой», и Джесика почувствовала выстрелившую в нее горячую жидкую струю. Резко откинувшись, он направил липкое, обильное извержение прямо ей в лицо, обрызгал волосы. Безжизненные губы Джесики ощутили его отвратительный, мерзкий вкус.

Несчастная девушка не двигалась, не открывала плотно сжатых глаз. Она слышала, как этот ублюдок приводил себя в порядок, одевался, потом собрался уходить. «Тебе следует вымыться, — прорычал он. — И выключи свет перед уходом. А если у тебя возникнет желание рассказать кому-нибудь об этом деле, тебе следует дважды подумать. Я скажу, что ты сама все это устроила, и мне поверят. Все знают, как такие маленькие шлюшки кидаются на каждого мало-мальски влиятельного человека. Все вы, твари, готовы на все, чтобы проползти в закрытую дверь».

Он ушел, и она осталась одна. Джесике надо было собрать все свои силы, чтобы суметь подняться. В конце концов ей удалось встать на окоченевшие ноги и медленно, с трудом дойти до женского туалета. Она молила судьбу, чтобы никто не встретился ей по пути. О Боже, как она страдает! Она терла лицо, несмотря на то, что оно было все в синяках и болело. А волосы? Как бы ей вымыть их? Она протерла волосы мокрым бумажным полотенцем, расчесала, вытерла еще раз. Потом побрызгала дезодорантом из маленького флакончика, который носила в сумке. Но все было бесполезно. Ничто не могло заглушить отвратительный запах. На шее, на теле — везде были видны красные отпечатки его толстых рук. Она густо наложила косметику, но даже это не помогло скрыть следы насилия. В ее голове постепенно утверждалась одна-единственная мысль — поскорее уничтожить все следы, не вспоминать, забыть все, что с ней произошло.

Почти не сознавая, что она делает, Джесика вернулась в студию, нашла на полу разорванные колготки, потом достала из сумки маникюрные ножницы и пошла назад в туалет. Здесь она усердно разрезала колготки на мелкие кусочки и сильным напором воды смыла обрезки. Проделав все это, она задала себе вопрос, как быть дальше. Все улики, которые пригодились бы ей в полиции, уничтожены. Она, конечно, слышала, что если вы намерены обратиться в больницу для освидетельствования, надо сразу отправляться туда, а не думать о том, как бы привести себя в порядок.