Впотьмах

Пещера оказалась сравнительно небольшой – метра четыре в длину и столько же в ширину, так что места хватило всем четверым, и, что самое хорошее, в пещере можно передвигаться в полный рост. Вокруг все тот же серый камень, лишь на стенах бесцветный мох. Никаких посторонних запахов не ощущалось, а еще здесь было сухо и даже жарко. Больше всего меня удивило, что возле одной из стен лежало несколько охапок давным-давно пересохшего хвороста – похоже, в свое время тут уже кто-то останавливался, и хворост использовали как место для сна. Все верно: не на камне же лежать – можно так простудиться, что мало не покажется.

– Камень обязательно надо задвинуть на прежнее место... – почти приказал Лесовик.

– И как же прикажешь это сделать?.. – Эж покосился на мужчину.

– Сейчас покажу...

Оказывается, с этой стороны плиты кто-то выбил углубления для рук, при помощи которых нам удалось без всяких сложностей задвинуть плиту на прежнее место. Сразу стало темно, но очень скоро засветился штырек в лампе, и мы поняли, что после изматывающего дня у нас наконец-то появилась возможность отдохнуть. Навалилась усталость, не хотелось двигаться с места, но все же я заставила себя встать, и разложила хворост на три кучи – так будет правильней. Почему на три? Да потому что одному из нас все равно придется ночью дежурить – увы, но в здешнем мире беспечность может стоить очень дорого.

Какое-то время мы все сидели молча, лишь мелкими глотками пили воду. День сегодня был жаркий, на небе не было облаков, а солнце палило вовсю, так что еще днем мы выпили почти всю воду, которую набрали перед уходом с поляны. По-счастью, не так давно на нашем пути встретился небольшой ручеек, и мы сумели вновь набрать полные бутылки воды, да и отдохнули возле того ручейка чуть дольше обычного.

– Что это за место?.. – первой не выдержала я.

– Красотуля, тебе нужно знать одно – здесь можно переночевать... – пробурчал Лесовик. Сейчас он сидел на одной из куч хвороста, вытянув вперед раненую ногу и придвинув к себе оба тяжелых мешка. – Можешь назвать это убежищем. До остального никому из вас не должно быть никакого дела.

В ответ я лишь пожала плечами – не хватало еще отвечать на грубость. И вообще, Лесовик, ты не тот собеседник, с кем бы мне хотелось вести долгие беседы.

Немного передохнув, достала наши небогатые запасы еды – не сказать, что нам придется голодать, но и особой роскоши нет. Еще утром, до того, как мы отправились в путь, Лесовик сложил в мой мешок все свои запасы, то есть сухари и солонину. Вначале я не могла понять – отчего это мне оказано такое доверие?!, но позже сообразила, что таким способом мужчина пытается хоть немного облегчить свой, и без того очень тяжелый, дорожный мешок.

Ужин не занял много времени, и я, насколько это было возможно, приготовила Лидии спальное место, уложив на хворост едва ли не всю запасную одежду, что у нас имелась.

– Конечно, это не пуховая перина... – развела руками. – Но, как говорится, чем богаты!

– Мне сейчас и это периной покажется... – Лидия осторожно прилегла на импровизированное ложе. – Устала...

– Понимаю... – вздохнула я. – Эж, а как твоя рука?

– Нормально... – отмахнулся тот.

– А у тебя что с ногой?.. – поинтересовалась я у Лесовика.

– Да кто ее знает... – пробурчал тот. – Пока лучше не трогать... Жаль, что тут костер нельзя развести – отвар мне никак не сделать! Ладно, сухие ягоды пожую.

– Надо бы с дежурством определиться... – вздохнул Эж.

– Вот вы, голуби, и определяйтесь промеж собой... – поморщился Лесовик – видимо, раненая нога дает о себе знать. – Мне бы передохнуть надо, ногу какое-то время не тревожить, а не то, боюсь, она разболится еще больше. Если ночью увидите что-то странное, тогда зовите меня.

– И что же может быть странным?

– Да в этом месте много чего может произойти...

– Можно подробней?

– Лишнего знать не стоит – и потом, может, все будет спокойно. Вы мне лучше вот что скажите: эти ваши любящие родственники, от встречи с которыми вы так уклоняетесь – они кто? Стражники?

– А тебе не все равно?.. – только что не огрызнулся Эж. Вообще-то наш спутник всегда старался держать себя в руках, но сегодня он крепко вымотался, неся за спиной тяжелый мешок, так что в данный момент Эж не был расположен к обстоятельным разговорам.

– Если я спрашиваю, то надо отвечать... – в голосе мужчины вновь появился неприятный холодок. – Не ради любопытства интересуюсь: уж если мы идем вместе, то мне надо знать, с кем я имею дело, и что можно ожидать со стороны ваших так называемых родственников.

На это возразить нечего, и Эж чуть помолчал, а затем неохотно произнес.

– Это храмовники.

– Ты хочешь сказать, что у вас на хвосте висят церковники?.. – кажется, Лесовик с недоверием отнесся к услышанному.

– Да они не просто висят, а зубами у нас над ухом щелкают! А если говорить точнее, то мы их опережаем всего на полшага!

– И чем же вы так прогневали этих праведников?

– Мы же не спрашиваем тебя ни о чем, и ты не забивай свою голову нашими проблемами.

– Из монастыря, что ли, удрали, или еще более тяжкий грех совершили?.. – хмыкнул мужчина.