Впотьмах

– А знаешь, как трудно некоторые корни из земли выкапывать?.. – продолжал крестьянин, которому хмель уже стал туманить голову, да и язык уже не сдерживался. – Бывает, десять потов сойдет, пока их добудешь, ведь ни один боковой корешок повредить нельзя! Вот и корячимся... В низинах да в лесу травы собираем, и от страха трясемся, потому как в лесах каких только тварей не водится, а Божьи слуги не понимают, как нам непросто! Потом пойдут грибы, ягоды, шишки... Мы ж им привозим все, что добываем, хотя в нашу деревню иногда приезжают знахари, и за хорошие деньги травы покупают, во всяком случае, платят куда больше, чем божьи слуги! Ежели об этом церковники пронюхают, то нам худо будет – а то как же, смеем кому-то другому продавать, а не им! Мало того, что святые отцы заставляют нас привозить им все, что мы добудем, так они велят все эти корзины и мешки с травами нам самим еще и в храм занести, да еще и отнести, куда скажут, а с нами за все чешуйками расплатятся! Жлобы последние!

– Выходит, ты и внутри самого храма был?.. – Эж снова взялся за кувшин.

– А то как же!

– Можешь рассказать, что там находится?

– Зачем?.. – крестьянин недоуменно посмотрел на нас.

– Так интересно же! Мне ведь туда никогда не попасть! Хоть послушать о том, что за этими стенами имеется... А может, ты просто языком треплешь, и на самом деле тебя дальше порога Храма Величия не допускали?

– А вот я тебе сейчас докажу, что это не так!..

Мужчины продолжали говорить, а я осматривалась по сторонам. В харчевне немало посетителей, шума тоже хватает, так что наша троица ничем не отличается от тех выпивох, что сидят за соседними столами. А еще я с тоской смотрела на тарелку с холодной комковатой кашей неприятного серого цвета, которую поставили передо мной – делать нечего, придется и дальше глотать эту безвкусную массу, но так хочется хоть чего-то другого, более съедобного!

Меж тем речь крестьянина становилась все более невнятной, а речь – путаной. Похоже, хмель брал свое, и через какое-то время он уснул, положив голову на стол.

– Эж, только что прозвучало два удара колокола... – предупредила я своего спутника, который задумчиво смотрел на спящего крестьянина. Вместо ответа Эж подозвал одного из слуг, и когда тот подошел, заговорил:

– Наш приятель перебрал с вином, не рассчитал свои силы, да и я набрался, а уже прозвучало два удара колокола. Идти нам далеко, и мне приятеля сейчас не дотащить...

– За ночевку хозяин берет две медных меты... – слуга даже не дослушал – оно и ясно, что с такими просьбами к ним обращаются каждый день. – Ну и за еду с вас, само собой...

– Конечно... – Эж положил на стол несколько монет, и одну из них придвинул к слуге. – Да, и вот еще что: пусть утром приятель нас дождется, никуда отсюда не уходит, а то ищи его потом...

– Сделаем... – тот смахнул деньги в ладонь, а отдельная монета исчезла в его кармане. – Для хороших людей отчего ж не расстараться!

Мы покинули харчевню после того, как слуги утащили крестьянина в гостевую комнату. Если прикинуть, сколько крепкого вина недавно выпил этот человек, то до утра он вряд ли проснется. Ну, а нам тоже стоит поторопиться, тем более что солнце уже почти скрылось.

Шли молча, говорить не хотелось, и до гостиницы добрались еще до того, как прозвучали три удара колокола. Первым, кого мы там увидели, был хозяин.

– Долго вы ходите... – заулыбался он при виде меня.

– Уж если мы оказались здесь, то надо помолиться во всех храмах, и у каждого из Богов попросить милости, покровительства и защиты... – вздохнул Эж. – Конечно, устаем, но для того мы и стремились в Тарсун.

– А в храме Тарриса сегодня были?

– Вчера в него заглядывали.

– Осторожней будьте – сегодня один из храмовников в храме Тарриса оступился, упал и головой о колонну ударился. Там, говорят, ступенька высокая...

Теперь хотя бы буду знать имя того святого, в храме которого нас настиг храмовник. Впрочем, это вряд ли имеет хоть какое-то значение.

– Надеюсь, ничего страшного не произошло, и он жив?.. – поинтересовался мой спутник.

– Нет, его душа уже радуется на Небесах... – вздохнул хозяин.

– Все мы смертны... – согласился Эж.

– Долго еще в Тарсуне пробудете?.. – полюбопытствовал хозяин.

– Дня два-три. Впрочем, там видно будет, не стоит заранее загадывать.

– Это верно. Обращайтесь, если что понадобиться! Всегда рад помочь добрым людям!

– Конечно...

Оказавшись в нашей комнате, я уже привычно задвинула засов на двери, надломила штырек в лампе и закрыла ставень на окне, а затем взялась за корзину.

– Снимай рубаху и показывай руку. И давай без возражений – я сейчас не склонна к долгим уговорам.

– Обиделась?.. – хмыкнул Эж, стягивая с себя рубаху. – Извини, я несколько не рассчитал тот подзатыльник...

– Мне сейчас не до того... – подосадовала я, рассматривая рану Эжа. – Ну, твоя рана смотрится чуть лучше, а подобное не может не радовать. Меня куда больше беспокоят слова хозяина о погибшем храмовнике. Надеюсь, все поверили в то, что он скончался по собственной неосторожности.

– Я в этом не уверен.

– Почему?