Впотьмах

– Всегда стоит рассматривать тот или иной факт, держа в голове возможность самого неприятного развития событий. Не исключено, что у храмовников есть обоснованные подозрения, что смерть их собрата вызвана иными причинами, но оглашать свои предположения никто не стал – здесь слишком много паломников, и потому не следует говорить о насильственной смерти и нарушать ненужными сомнениями святость этого места. В любом случае церковники будут проводить какое-то расследование, и допускаю, что у тех людей могут появиться какие-то зацепки. Если так, то дело плохо – укрыться в Тарсуне у нас вряд ли получится, а это значит, что нам стоит поторопиться.

– Тот храмовник...

– Надеюсь, ты не собираешься читать мне проповеди о долгом душевном раскаянии за невинно убиенного человека?.. – неприятно усмехнулся Эж. – Согласен: дело более чем неприятное, но давай обойдемся без высокой морали и трагически заломленных рук – не на сцене. Тут выбор небогатый: или мы – его, или он – нас. Нам еще повезло, что храмовник был один – если б он привел с собой пяток вооруженных братьев, то неизвестно, где бы мы с тобой находились сейчас. И не стоит заниматься чистоплюйством – не забывай, что мы тоже можем навсегда остаться в этом мире, а он лично у меня не вызывает большой любви.

– Скажи, где ты так лихо научился драться? Один удар – и все!

– Просто мужичонка тщедушный оказался. А насчет остального... Мне всегда бокс нравился, я им всерьез занимался, и даже хотел связать свою жизнь со спортом. К сожалению, родители были категорически против подобного увлечения, так что для меня бокс остался, если можно так выразиться, всего лишь для души, небольшими тренировками в свободное время.

– Очень полезный спорт, как оказалось... – честно говоря, я никогда не относилась с особой симпатией к схваткам на ринге, когда два человека (в прямом смысле этого слова) избивают друг друга, да еще и прилюдно. – Ты что-то сумел выяснить у бедного крестьянина, которого умудрился напоить до невменяемого состояния?

– Ну, не стоит меня обвинять в столь злонамеренных деяниях, тем более что тот парнишка и сам был рад напиться до полусмерти, или хотя бы в зюзю. Кстати, от обиды на храмовников он рассказал многое из того, о чем в любое другое время не за что бы ни проговорился. Так вот: предполагаю, что наша парочка находится в Храме Величия, вернее, на втором или третьем этаже этого здания.

– Но откуда...

– Чтоб ты знала – это едва ли не самое охраняемое место храма.

– Не аргумент. Там, где находятся храмовые деньги, охраны должно быть не меньше.

– Все так, но на третьем этаже находятся лаборатории, или же нечто похожее на них. Именно туда крестьяне относят травы и корни – храмовникам лень самим тащить их наверх. Более того: частенько храмовники используют крестьян как подсобных рабочих – уж раз вы тут, то это унесите, то принесите, а этакое вообще доставьте вон туда!.. Правда, внутрь третьего этажа крестьян обычно не пускают, они оставляют свою ношу у дверей.

– Обычно... Значит...

– Верно: случается, что крестьянам велят оттащить свои корзины во внутренние помещения этого самого третьего этажа, и они кое-что видели своими глазами, хотя ничего не поняли из увиденного. Судя по описанию, там находится нечто вроде алхимических лабораторий.

– Надо же... – покачала я головой. – Впрочем, и в нашей земной истории некоторые алхимики двигали науку вперед. Однако все равно не понимаю, отчего ты решил, что именно там находится Лидия со своим кавалером.

– Это элементарная логика. Да и негде им больше находиться: из всех церковных строений Тарсуна Храм Величия считается главным.

– Значит, эта самая логика у меня полностью отсутствует... А еще мне непонятно другое: тебе удалось довольно долгое время находиться в Храме Величия, и на тебя почему-то никто не обратил внимания!