Врачебная ошибка (сборник)

– Послушай инвалида! – сказал он невесело. – Моя жизнь тоже резко изменилась после ампутации, вдруг появились такие штуки, которые я никогда не смогу сделать ни при каких обстоятельствах. Как бы ни хотелось, все! Путь закрыт. Я был не один, Лиза и мама всецело меня поддерживали, облегчали мне жизнь, как могли, да и вообще я был окружен заботой близких и друзей, что сильно смягчило удар. Но все равно наступило такое время, что я будто провалился в пустоту. Знаешь, как бывает, поднимаешься по лестнице, заносишь ногу над ступенькой, а ее нет. Лестница кончилась. Вот я жил, будто шагал по несуществующим ступенькам. Вроде все образовалось как раз: получил шикарную должность, женился на любимой женщине, мама нас любит и здорова, чего еще надо? Ради такого дела в принципе и ноги не жалко, тем более я быстро приучился к костылям. Все вошло в норму, только радуйся да наслаждайся, а я болтаюсь, как Незнайка на Луне! И тогда Макс взял мне путевку на неделю в какой-то зачуханный пансионат, где даже вай-фая не было, одна библиотека! Братец буквально силой меня туда законопатил и запретил Лизе с мамой навещать. Сначала я взбесился, а потом понял, что это как раз то, что мне необходимо: в отчаянной скуке встретиться лицом к лицу с собой. В семье ты то бодришься перед мамой, то внушаешь жене надежды на лучшее будущее, на работе тоже изображаешь… В общем, все, кто тебя любит, хотят видеть тебя счастливым и здоровым, и ты оправдываешь их ожидания, потому что тоже любишь и не хочешь расстраивать. Делаешь вид, что увечья нет. А оно есть, и требует свое. Нужно его понять и принять, хотя бы для того, чтобы с ним бороться, и тут, к сожалению, никто другой тебе не помощник. Дай Фриде эту передышку.

Зиганшин купил жене путевку в санаторий на Карельском перешейке. Фриде действительно нужно отдохнуть и окрепнуть. Дома она сразу начнет крутиться по хозяйству через «не могу» и доведет себя до истощения. Может быть, Руслан прав и ей надо побыть одной, а может, ошибается, потому что женщины устроены совсем иначе и одиночество только изматывает их, но отдых нужен.

Накануне выписки в палату заглянул Колдунов и пригласил их к себе в кабинет выпить чайку, «пока в приемнике затишье».

Фрида с удовольствием пошла, и Зиганшин послушно поплелся за нею, хотя чувствовал себя рядом с профессором немного не в своей тарелке. Было стыдно, что Колдунов спас Фриде жизнь, а он не только не отблагодарил, но еще и вылил на него свое негодование. И что теперь делать? Деньги совать неудобно, они с Яном Александровичем считаются друзьями, дорогой алкоголь тоже. Колдунов – многодетный отец и дед, скажет: «Зиганшин, ты в уме? У меня детям есть нечего, а я буду коньяк за двенадцать тысяч хлебать, очень мудрый бизнес-план!» Надо Фриду спросить, как правильно поблагодарить профессора, женщины лучше понимают такие вещи.

Он молча сидел на диванчике, пил чай и слушал, как Колдунов с Фридой спорят на какую-то медицинскую тему. Ничего не понимал, но наблюдать за ними было приятно: оба вошли в азарт, Фрида даже раскраснелась, глаза заблестели. Надо ей быстрее выходить на работу, только так она заставит отчаяние отступить. Может, поймет, что раз для нее есть в жизни что-то важное, кроме детей, то и он тоже найдет, чем заполнить пустоту, и никогда не оставит жену ради того, чтобы размножаться с другой бабой.

Поймав взгляд жены, Зиганшин улыбнулся.

– Попустило тебя, сынок? – вдруг спросил Колдунов. – Не хочешь больше мстить?

– Что?

– В суд подавать не станешь?

– Я бы подал, – буркнул Зиганшин, – только Фрида не разрешает.

– Слушай, не гневи бога! Тьфу-тьфу, послеоперационный период у твоей жены прошел, как нельзя пожелать лучше. Надеюсь, она вернется из санатория совсем здоровая. Все опасности остались позади, так что надо жить дальше.

– Причем такие опасности, которых ты не можешь себе даже вообразить! – улыбнулась Фрида. – Абдоминальный сепсис, например, или абсцесс брюшной полости. Или эвентрация, тоже не подарок.

– Да я и слов-то таких не знаю.

– Вот именно! А что вы скажете за аррозионное кровотечение?

– Многое о нем можно сказать, – подхватил Ян Александрович, – но давайте просто поблагодарим Господа, что его не случилось. Ты, сына, просто не знаешь всех возможностей человеческого организма, тебе неведом широкий спектр подлянок, которые он способен подложить своему владельцу, вот и злишься на врачей. То не так, это не эдак, а на самом деле все хорошо, что хорошо кончается.

Зиганшин встал и подошел к окну. Ночь, темень, в стекле отражается уютный свет настольной лампы, и почти не разглядеть, что снаружи. Так хорошо они сидят, душевно, и Фрида в добром настроении… Надо поблагодарить Яна Александровича за то, что спас жену, и жить дальше. Счастья, о каком мечтали, уже не случится, но в семью вернется мир и спокойствие.