Врачи двора Его Императорского Величества, или Как лечили царскую семью. Повседневная жизнь Российского императорского двора

Чуть позже, 9 июля 1914 г., на имя Р. Р. Вредена было отправлено письмо от оперировавшего Г. Е. Распутина доктора Владимирова, врача тобольской городской больницы, в котором дана развернутая информация о действиях хирурга: «29 июня 1914 г. я был по телеграфу вызван в с. Покровское к раненому Распутину-Новых, куда и выехал с фельдшерицей. Раненый лежал на кровати с наложенной на живот повязкой, живот слегка вздут, есть рвота, пульс 88, температура нормальна, общий вид угнетенный. По снятии повязки найдено следующее: на три поперечных пальца выше лобка резаная рана, идущая косвенно от средней линии вправо длиной два сантиметра; из раны торчит жировая клетчатка; при исследовании пальцем было обнаружено, что петля тонкой кишки ущемлена в разрезе апоневроза, отечна, вишнево-красного цвета. В виду наступления явлений непроходимости кишок решено немедленно сделать чревосечение; под хлороформовым наркозом[748] мною сделано чревосечение по средней линии; надрез от раны до пупка, длиной два вершка. Ущемленная кишечная петля извлечена из брюшной полости; тонкие кишки вынуты и осмотрены; при чем в одном месте на брызжейке найдена царапина, проникающая средний покров; мочевой пузырь не ранен. На брюшину наложен наглухо кэт-гутовый непрерывный шов: на апоневризму шов из шелка узелковый. На рану наложена асептическая повязка. После этого больной был оставлен мною на попечение участкового врача. 3 июля утром больной на пароходе доставлен в больницу:[749] из перевязки обнаружено, что операционная рана… затягивается первичным натяжением, около тампона кровяной сгусток. 4 июля сняты скобки. С 5 июля по 9 ежедневные перевязки ранения протекает вполне асептично. Все время назначена легкая, жидкая пища, сегодня разрешен хлеб и рыбная котлета. Старший врач Тюменской городской больницы Владимиров».[750] Из этого документа следует, что ножевое ранение было довольно тяжелым.

Телеграмма о командировании Р. Р. Вредена в Тобольск (РГИА. Ф. 472. Оп. 40. Д. 195. Л. 14)

13 июля в «Сибирском листке» было напечатано: «По сообщению тюменских газет, состояние гр. Распутина в настоящее время не внушает никаких опасений. К нему из Петербурга приезжал профессор-хирург Вреден.[751] Осмотрев с доктором Владимировым больного и убедившись в правильном ходе болезни, а также в отсутствии необходимости его помощи, выехал обратно. Выехавший из Питера лейб-хирург Двора г. Гогенторн остановился на пути и возвратился обратно».[752]

Р. Р. Вреден вернулся из Сибири в Петербург в 20-х числах июля 1914 г., после полной стабилизации в состоянии Г. Е. Распутина. В. Ф. Джунковский отмечает, что «хотя рана была тяжелая, но Распутин, благодаря прекрасно обставленному уходу в г. Тюмени, куда его перевезли, совершенно поправился».[753] Как следует из документов, Г. Е. Распутин пробыл в стационаре 42 дня.

Еще раз отмечу, что это ранение имело некий политический подтекст, поскольку Г. Е. Распутин был категорически настроен против ведшихся военных приготовлений. П. Н. Милюков писал позднее в мемуарах: «Он лежал, тяжело раненый в эти дни у одной из своих поклонниц, Гусевой, но он утверждал, что, если бы не его болезнь, войны бы не было».[754] А. Ф. Керенский упоминает, что «Распутин яростно выступал против войны. Но в решающие дни июля 1914 г. Распутина рядом с его императорскими покровителями не было. Мой друг Суханов, член Думы от Тобольской губернии (той самой, откуда родом Распутин) показал мне копию телеграммы, которую Распутин послал царю: „Не объявляй войны, прогони Николашку[755]… если объявишь, зло падет на тебя и цесаревича“». Во время расследования обстоятельств убийства императорской семьи, проведенного в 1918 г., об этом же свидетельствовала и дочь Распутина Матрена: «Мой отец был решительно настроен против войны с Германией. Когда началась война, он лежал раненный в Тюмени. Его Величество послал ему много телеграмм, спрашивая совета… Отец настойчиво советовал ему “проявить твердость” и не объявлять войны. В то время я была рядом с ним и видела телеграммы царя, и ответы отца. Все это так расстроило его, что из раны вновь началось кровотечение».[756]

0 реакции Николая II на антивоенные настроения Г. Е. Распутина упоминает А. А. Вырубова: «В это время пришла телеграмма от Распутина из Сибири: она вызвала у Государя большое раздражение. Распутин был решительно против войны и предрекал, что она кончится гибелью Империи. Но Государь отказывался этому верить и негодовал на невиданное вмешательство в государственные дела, которое позволил себе Распутин».[757]