Врачи двора Его Императорского Величества, или Как лечили царскую семью. Повседневная жизнь Российского императорского двора

Интерес если и был, то опосредованный. Например, если их мучили кошмары, это обязательно отмечалось в дневниках. Так, весьма стрессоустойчивый Николай I время от времени фиксировал в записной книжке: «Снилось, будто меня несут в гробу, встал в 7» (15 августа 1822 г.); «ужасный сон» (14 ноября 1823 г.). Периодически монархи видели призраков.

Александр III, очень спокойный и уравновешенный человек, внес определенный вклад в развитие российской психиатрии. Когда в 1870 г. исполнялось 25 лет царствования его отца, Александра II, он, как наследник, решил ознаменовать это событие «благим делом» и учредил «особый загородный приют для неизлечимо помешанных». Трудно сказать, кто подсказал будущему императору эту идею. Можно предположить, что она исходила из среды созданного по инициативе фрейлины М. П. Фредерикс Российского общества Красного Креста, высочайшей покровительницей которого стала императрица Мария Александровна. Так или иначе, при Императорском дворе имелась устойчивая традиция отмечать семейные юбилеи и другие события широкими благотворительными жестами. Мысль о создании самого общества Красного Креста в России родилась в Зимнем дворце в 1866 г., когда наследник женился на датской принцессе Дагмар.[1728]

План дома призрения душевнобольных на Удельной. 1871 г.

Решение наследника об учреждении психиатрической клиники на 130 человек высочайше утверждено Александром II 26 февраля 1870 г. Организационные проблемы по созданию психиатрической клиники (на 100 коек) решались выплатой 90 000 руб. (70 000 руб. единовременно и 20 000 руб. ежегодно[1729]) из собственных сумм наследника и выделением участка земли близ Санкт-Петербургской Удельной фермы[1730] в 10 десятин. Кроме этого, среди петербургского бомонда был организован сбор пожертвований на это благое дело, что, безусловно, укрепило финансовый фундамент учреждения, существующего близ Удельной по сей день.[1731]

Мужской («офицерский») корпус больницы

Традиция высочайшей поддержки общественных психиатрических заведений была продолжена Николаем II. 6 марта 1903 г. император с супругой посетили «Приют братства во имя Царицы Небесной для детей-идиотов и эпилептиков» в Петербурге, основанный на средства благотворителей архимандритом Игнатием. В дневнике Николай II записал: «После краткого молебна осмотрели старое деревянное здание и новый отличный дом. Детей всего 90. Графиня Апраксина[1732] заведует всем очень умело и практично».[1733] Результатом посещения стало открытие при приюте бесплатной амбулаторной лечебницы «для приходящих нервно больных детей и взрослых с бесплатной выдачей лекарств». Когда 9 июня 1903 г. состоялось торжество освящения церкви и нового здания приюта на станции «Райвола» (Финляндская ж. д.), Александра Федоровна прислала приветственную телеграмму.

Архимандрит Игнатий

Надо заметить, что в последней императорской семье «интерес» к психиатрии отчасти выражался в повышенном внимании к пророчествам различных юродивых. Это была искренне верующая семья, считавшая пророчества блаженных некой открывающейся им истиной. Например, летом 1903 г., во время торжеств прославления святого Серафима Саровского, Николай II и Александра Федоровна общались с блаженной Пашей Саровской.[1734]

Имелись ли в семье Романовых «скелеты в шкафу», непосредственно связанные с психиатрией

Одной из самых известных «психиатрических историй» стала история заболевания великого князя Николая Константиновича, которого в семье звали Николой.

Великий князь Константин Николаевич с сыном Николаем Константиновичем

В 1874 г. в семье императора Александра II произошел громкий скандал, потребовавший появления психиатра в Мраморном и Зимнем дворцах. Это был первый случай, когда специалист такого профиля официально приглашался в императорскую резиденцию. Дело в том, что племянник Александра II – великий князь Николай Константинович Романов – в апреле 1874 г. совершил кражу, выломав бриллианты из родительской свадебной иконы, которые его адъютант затем сдал в ломбард. Оставляя в стороне детективную часть этой истории,[1735] обратимся к медицинской ее составляющей.

Поскольку история получила огласку, надо было как-то объяснить поведение великого князя. При этом следует иметь в виду, что великий князь был вполне материально обеспечен и жизненной необходимости в краже у него не было. Да и вообще с такой ситуацией Романовы столкнулись впервые. Поэтому главной версией стала версия о безумстве Николая Константиновича. В результате «безумного» великого князя поместили под домашний арест.