Врачи-убийцы. Бесчеловечные эксперименты над людьми в лагерях смерти

Однажды, страдая от тяжелой дизентерии – самой распространенной болезни в лагере, а также самой унизительной, – я попала в барак с высокой температурой. Там тоже теснились по трое-четверо на соломенных матрасах. Чтобы добраться до туалета, нужно было бежать… что невозможно, и мы буквально жили в экскрементах. Никаких лекарств, разве что древесный уголь…

Стоны, плач по ночам!

В этом дантовском месте я действительно думала, что меня ждет лишь смерть, без надежды увидеть Францию, о которой я так много вспоминала[32].

Стоны, плач по ночам, и вместо Цербера Герта Оберхойзер, решительно стиснув челюсти, вводит смертельное вещество тем, чьи страдания, с ее слов, она хотела прекратить.

Действительно, Герта Оберхойзер была старательной медсестрой, причем особо старательной. Об этом свидетельствует история образцовой нацистки: она родилась в Кёльне в 1911 году, в 1931 году сдала выпускные школьные экзамены и до 1937 года изучала медицину. Как бы то ни было, Герта уж точно не была «синим чулком»: уже в 1935 году она вступила в BDM (Bund Deutscher Mädel), в 1937 году стала членом партии, а затем и ассоциации нацистских врачей. Это молодая женщина своего времени, юная спартанка, подобно тем, кого мы видим на архивных кадрах, занимающихся спортом и выкрикивающих «Хайль Гитлер!» с красными от напряжения и энтузиазма щеками.

Юная Герта начала работать ассистентом врача в Дюссельдорфе, а затем откликнулась на заманчивое объявление, в котором предлагалось пройти трехмесячную стажировку в качестве врача в KL Ravensbrück (концлагерь Равенсбрюк). Она блестяще ее прошла.

В конце 1940 года ее направили в лагерь насовсем.

На Нюрнбергском процессе она объясняла:

В Германии женщине было практически невозможно попасть в хирургию. Чтобы получить такую возможность, пришлось отправиться в концентрационный лагерь Равенсбрюк[33].

По ее словам, именно призвание и феминизм заставили ее принять участие в страшных экспериментах, которые проводили коллеги Фишер и Гебхардт. Однако их мотивы были далеки от научных. 27 мая 1942 года в Праге было совершено покушение на жизнь Рейнхарда Гейдриха, талантливого молодого человека со светлыми волосами, которого обожал фюрер.

Пули пробили брюшную полость, и мужчина скончался от полученных ран в результате развития инфекции.

Гитлер был в ярости. Он обвинил хирургов в некомпетентности, в том числе и Карла Гебхардта, врача Гиммлера, которого немедленно направил к постели своего протеже. Однако фюрер не удосужился прислать одного из личных врачей, Карла Брандта или Теодора Мореля. Последний не постеснялся шепнуть тому на ухо, что если бы Гейдрих получил «свой» сульфаниламид, его можно было бы спасти.

На самом деле в 1942 году у немцев не было по-настоящему эффективных антибиотиков для профилактики и лечения инфекций при военных ранениях. У них были сульфаниламиды – антибактериальные препараты, способные бороться с некоторыми микроорганизмами, но они являлись далеко не панацеей. Хотя эти лекарства и входили в снаряжение американских солдат, их эффективность была ограниченной: не все бактерии реагировали, и не удавалось предотвратить огромные потери среди раненых. К счастью, у союзников был пенициллин. Открытый в 1920-х годах Флемингом, этот антибиотик только недавно вошел в массовое применение.

Союзники оказались более удачливыми и с большим удовольствием информировали об этом немецкие власти с помощью листовок.

Хотя немецкая пропаганда быстро опровергла содержание листовок и эффективность открытия Флеминга, слухи все равно сделали свое дело, что не лучшим образом сказалось на боевом духе немецких войск.

Гитлер по-прежнему хотел знать, правду ли говорит его врач, действуют ли сульфаниламиды. Он был в ярости и послал за Гебхардтом.

Гебхардту было из-за чего переживать: фюрер не только вызвал его, но и в последний момент решил не встречаться с ним. Это жгучая пощечина, которой хирург, несомненно, был обязан своей жизнью, но также и понимал: нужно сделать все возможное, лишь бы реабилитироваться в глазах начальства.

Гебхардт был не абы кем.