Врачи: Восхитительные и трагичные истории о том, как низменные страсти, меркантильные помыслы и абсурдные решения великих светил медицины помогли выж

Лишь немногие из английских врачей становились слушателями небольшой аудитории Листера, но, как и в Эдинбурге, все чаще появляться в больничных палатах и заполнять многочисленные свободные места лекционного зала начали постоянные визитеры из Европы. Ведущие хирурги с континента отправили своих протеже изучать его методы. В мемуарах сэра Сент-Клэра Томсона, занимавшего в то время должность главного хирурга, есть информация о том, что в больнице висели знаки запрета курения на французском и немецком языках для иностранных посетителей. В некоторые дни зрительный зал олицетворял собой все мировое медицинское сообщество: среди шестидесяти европейских хирургов, занимавших передние места, было не более десяти английских студентов. Нередко профессор читал бо́льшую часть своей лекции на одном из языков знака, запрещающего курение.

Таким образом, Листер был отчасти пророком и в своей стране, особенно среди соотечественников-хирургов. (Многие патологоанатомы, понимавшие значимость научных достижений, быстро приняли бактериальную теорию возникновения некоторых болезней и оценили по достоинству его методы, впрочем, как и другие врачи, обладавшие некоторым опытом исследований в области физиологии.) Листер по-прежнему верил, что так или иначе истина одержит победу. Томсон описывает случай, когда однажды он остановился рядом с шефом на ступеньках больничной лестницы, после особенно энергичной атаки, предпринятой одним упрямым коллегой против учения Листера. Это произошло в 1883 году. Пятидесятишестилетний профессор выслушал все аргументы, которые многократно приводили его противники. Утомленно и со спокойной уверенностью он пообещал своему юному ученику, что непременно наступит день, когда его методы будут использоваться повсюду. Затем, изменив своей обычно мягкой манере разговора и привычной невозмутимости, он немного повысил голос и с едва заметным налетом суровости заявил: «Если специалисты не осознают их справедливость, то о них узнает общественность, и юристы заставят следовать им».

Тому, что англичане так неохотно применяли или даже вовсе не воспринимали антисептику, было несколько причин. Среди них, конечно же, и тот факт, что методы Листера были настолько сложны, что многим, кто их пробовал, просто не хватало терпения соблюсти все правила. Но главная проблема была связана с наукой, точнее, с общим низким уровнем ее развития в Англии даже три четверти века спустя после смерти Джона Хантера. Научные наследия Хантера и Галена имеют нечто общее: их самые важные принципы особенно ярко проявляют свою значимость не столько при их соблюдении, сколько при их нарушении. Положение дел на тот момент прекрасно описал проницательный редактор в начале 1878 года в одном из выпусков «Ланцета»:

Истина заключается в том, что это скорее научный вопрос, чем проблема хирургии, вот почему с энтузиазмом встреченная немецкими учеными и с трудом принятая частично подготовленными шотландцами антисептическая доктрина никогда не была хоть в какой-то степени понята и оценена сдержанными и прагматичными английскими хирургами. К счастью для их пациентов, они в течение долгого времени практиковали значительную долю антисептической системы, полагаясь на свой чисто английский инстинкт; подобно тому, как прекрасная леди говорила прозой, не догадываясь об этом.