Враг божий

Казалось, старик ничуть не тяготится ожиданием: он рассказывал старые истории, выслушивал новые. Иногда, шаркая, выходил во двор и творил заклинания, обычно ради Морвенны. Он по-прежнему предсказывал будущее: насыпал на каменные плиты во дворе слой золы и пускал по нему ужа, а потом толковал, что сулит след. Однако я подметил, что предсказывает он в основном хорошее и без всякого удовольствия. Кое-какое могущество старик все-таки сохранил: когда Морвенна сильно заболела, он изготовил талисман из шерсти и скорлупы букового ореха, а потом дал девочке попить отвара из давленых мокриц, от которого жар сразу прошел. А вот когда болел Мордред, Мерлин колдовал, чтобы недуг усилился, но король все равно каждый раз поправлялся. «Его защищает демон, – объяснял Мерлин, – а я слишком слаб, чтобы сражаться с молодыми демонами». Он откидывался на подушки и сажал на колени какого-нибудь из наших котов. Кошек старик любил, а в Линдинисе их было хоть отбавляй. Мерлину во дворце нравилось. Он искренне привязался к Кайнвин и нашим дочерям. Приглядывали за стариком Гвилиддин, Ралла и Каддог, его старые слуги с Тора. Дети Гвилиддина и Раллы росли вместе с нашими и все вместе враждовали с Мордредом. К тому времени как Мордреду исполнилось двенадцать, Кайнвин успела выносить пятерых. Все три девочки выжили, а оба мальчика умерли, едва появившись на свет. Кайнвин винила демона, живущего в Мордреде.

– Он не хочет, чтобы во дворце были другие мальчики, – горько вздыхала она.

– Мордред скоро уедет, – утешал я, ибо считал дни до его пятнадцатилетия, когда королю предстояло занять престол.

Артур тоже считал дни, хоть и с некоторым страхом: он боялся, что Мордред загубит его начинания. В те дни Артур часто наезжал в Линдинис. Во дворе слышался цокот конских копыт, дверь распахивалась, и зычный голос оглашал огромные полупустые комнаты: «Морвенна! Серена! Диан!» Три златовласые девочки бежали или ковыляли на маленьких ножках к Артуру, который подхватывал их на руки и всегда баловал подарками: медом в сотах, брошками или красивой витой раковиной. Потом, обвешанный моими дочерями, отыскивал нас с Кайнвин и делился последними новостями: удалось восстановить мост, учредить суд, найти честного магистрата, казнить грабителя. Иногда он рассказывал о всяких чудесах: у берега видели морского змея, в одной деревне родился теленок с пятью ногами, вроде бы где-то появился фокусник, который умеет глотать огонь.

– Как король? – спрашивал он, покончив с рассказом.

– Растет, – говорила Кайнвин, и Артур довольствовался этим ответом.

Он сообщал новости о Гвиневере, всегда только хорошие, хотя мы с Кайнвин подозревали, что между ними не все ладно. Артур так и не нашел в ней родственную душу и, даже на людях, постоянно чувствовал свое одиночество. Гвиневера, некогда интересовавшаяся делами правления не меньше его, теперь со всей страстью отдалась служению Изиде. Артур, никогда не понимавший истовой религиозности, делал вид, что интересуется богиней, на самом же деле, полагаю, считал, что Гвиневера попусту тратит время в поисках несуществующей силы, как мы, когда искали Котел.

Гвиневера родила ему только одного сына. Кайнвин утверждала, что либо они спят порознь, либо Гвиневера пользуется женской магией, чтобы избежать зачатия. В каждой деревне есть старуха, которая знает, какие травы помогают не забеременеть, как и те, что вызывают выкидыш или лечат болезни. Артур наверняка хотел бы иметь много детей – он их обожал и особенно радовался, когда приезжал к нам вместе с Гвидром. Артур и его сын веселились с дикой ватагой оборванных, лохматых ребятишек, которые беспечно шныряли по Линдинису, избегая только злобного, вечно недовольного Мордреда. Гвидр возился с нашими тремя дочерьми, тремя Раллиными и двумя десятками детей слуг и рабов. Они разыгрывали сражения либо вешали выпрошенные у взрослых плащи на большую грушу в саду и устраивали там дворец со своими интригами и ритуалами – все как у взрослых. У Мордреда была своя компания, постарше – сплошь мальчишки, сыновья рабов, – и другие забавы. До нас доходили слухи об их бесчинствах – где-то украли серп, где-то подпалили стог или соломенную кровлю, порвали сеть или повалили новую изгородь. Позже стали жаловаться, что они бесчестят крестьянских девушек. Артур слушал, ужасался, шел поговорить с королем, но ничего добиться не мог.

Гвиневера редко бывала в Линдинисе, хотя я, разъезжая по Артуровым делам, частенько оказывался в Зимнем дворце и там ее встречал. Гвиневера держалась учтиво, как, впрочем, мы все в то время, когда Артур создавал свое братство. Этой мыслью он впервые поделился со мной в Кум-Исафе, а теперь, в мирные годы после битвы под Лондоном, начал претворять замысел в жизнь.