Враг божий

– Я не держу обиды, – так же сдержанно процедил Ланселот.

Артуру пришлось удовольствоваться этим детским примирением. Он облегченно вздохнул, как будто самое трудное позади, обнял нас всех и настоял, чтобы Гвиневера, Галахад, Кайнвин и Кунеглас тоже обменялись поцелуями.

Для нас испытание закончилось. Последними жертвами Артура были его жена и Мордред. Я не хотел на это смотреть и вытащил Кайнвин за порог. Ее брат по просьбе Артура остался в комнате.

– Извини, – сказал я.

Кайнвин пожала плечами.

– Понятно.

– Я все равно не доверяю этому ублюдку, – мстительно проговорил я.

Она улыбнулась.

– Ты – Дерфель Кадарн, великий воитель, а он – Ланселот. Боится ли волк зайца?

– Он боится змеи, – мрачно отвечал я.

Не хотелось идти к друзьям и рассказывать им о примирении с Ланселотом, поэтому я повел Кайнвин по красиво убранным комнатам мимо колонн и бронзовых лампад, свисающих с расписанных охотничьими сценами потолков. Кайнвин нашла дворец великолепным, но очень холодным.

– Как сами римляне, – сказала она.

– Как Гвиневера, – отозвался я.

Мы отыскали лестницу в кухню и через черную дверь вышли в сад, где на ровных грядах росла зелень.

– Вряд ли от этого братства будет толк, – заметил я, когда мы оказались на свежем воздухе.

– Будет, – возразила она, – если все или хотя бы почти все станут блюсти клятву.

– Возможно. – Я замер в смущении, ибо прямо впереди над грядкой с петрушкой склонилась младшая сестра Гвиневеры Гвенвивах.

Кайнвин радостно ее приветствовала. Я и забыл, что они дружили, когда Гвиневера и Гвенвивах жили в Повисе. Женщины поцеловались, и Кайнвин подвела подругу ко мне. Я думал, она сердится, что я предпочел жениться на другой, но Гвенвивах заговорила без всякой обиды.

– Я теперь у сестры огородница, – сказала она.

– Не может быть, госпожа! – воскликнул я.

– Официально никто не поручал мне следить за огородом, – сухо отвечала Гвенвивах, – как и за сестриными собаками, но кто-то должен этим заниматься, а Гвиневера пообещала умирающему отцу, что будет обо мне заботиться.

– Нам очень жаль твоего отца, – сказала Кайнвин.

Гвенвивах пожала плечами.

– Он все худел и худел, а потом его не стало.

Сама Гвенвивах ничуть не похудела; толстая, как квашня, с грубыми красными щеками, в испачканном землей платье, она больше походила на жену селянина, чем на принцессу.

– Я живу здесь. – Она указала на деревянный домик шагах в ста от дворца. – Сестра разрешает мне каждый день работать на огороде, а вечером я должна убираться с глаз долой. Ничто не должно уродовать Морской дворец.

– Госпожа! – возмутился я.

Гвенвивах движением руки попросила меня не продолжать.

– Мне хорошо, – невесело объявила она. – Я подолгу гуляю с собаками и разговариваю с пчелами.

– Приезжай в Линдинис, – сказала Кайнвин.

– Кто же мне позволит?! – притворно ужаснулась Гвенвивах.

– А что? – удивилась Кайнвин. – У нас вдоволь свободного места. Приезжай, мы будем очень рады.

Гвенвивах робко улыбнулась.

– Я слишком много знаю, Кайнвин. Знаю, кто приходит, кто остается и что они делают.

Мы промолчали, не имея ни малейшего желания выяснять, на что она намекает, однако Гвенвивах явно чувствовала потребность выговориться. Она страдала от одиночества, а Кайнвин была ее старой подругой.

Гвенвивах внезапно бросила срезанную петрушку на грядку и повела нас к дворцу.

– Давайте покажу, – сказала она.

– Уверена, нам не стоит на это смотреть, – заметила Кайнвин, страшась того, что может увидеть.

– Тебе можно, – отвечала Гвенвивах. – Дерфелю нельзя. Считается, что мужчина не может входить в храм.

Несколько кирпичных ступеней вели вниз, к маленькой дверце. Гвенвивах открыла ее, и мы оказались в большом сводчатом подвале.

– Здесь держат вино. – Гвенвивах указала на полки с кувшинами и бурдюками. Дверь она не закрыла, и в темное хитросплетение арок и колонн проникало немного света.

– Сюда, – сказала Гвенвивах и исчезла между колоннами справа.

Мы двинулись следом, медленно, на ощупь, тем осторожнее, чем темнее становилось по мере удаления от двери. Впереди щелкнул засов, заскрипела тяжелая дверь, и на нас дохнуло холодом.

– Это храм Изиды? – спросил я.

– Ты о нем слышал? – разочарованно протянула Гвенвивах.

– Несколько лет назад Гвиневера показывала мне свой храм в Дурноварии.

– Этот бы не показала, – загадочно проговорила Гвенвивах и отдернула черный тяжелый занавес, чтобы мы с Кайнвин могли заглянуть в тайное святилище Гвиневеры. Меня она, опасаясь сестриного гнева, дальше занавеса не впустила, а Кайнвин провела по двум каменным ступенькам в комнату с черным каменным полом. Стены и сводчатый потолок были выкрашены смолой, на черном помосте высился черный трон, а за ним висел занавес цвета воронова крыла. Перед помостом располагался неглубокий бассейн – я знал, что на время церемоний его наполняют водой. Храм почти полностью повторял тот, что Гвиневера показывала мне много лет назад, и очень напоминал заброшенное святилище, которое мы обнаружили в Линдинисском дворце, только был шире и ниже. А еще в него проникал свет – через дыру в потолке, устроенную прямо над бассейном.