Враг (ЛП)

  «Для этого, — продолжала Ельцина, — мы должны действовать решительно и быстро, чтобы другие не заняли вакуум, оставленный Владимиром».

  — Согласен, — сказал член правления. «Любая задержка только ослабляет нас».

  Толстый член правления добавил: «Нам нужно показать миру, что мы по-прежнему номер один, с Владимиром или без него».

  — Тогда у нас должен быть новый лидер.

  'Но кто?'

  Ельцина на мгновение замолчала, прежде чем произнесла: — Конечно, Томаш — естественный наследник Владимирского престола. Она бросила взгляд на Бурлюка. «Он был ближе к Владимиру, чем все мы вместе взятые, и был с ним дольше всех».

  Кивки согласия.

  — Но, — добавила Ельцина, внимательно оглядывая каждого из членов правления, которым она лгала или которыми манипулировала в течение последнего месяца, — он жаждал крови Ариффа не меньше Владимира, и вместе они привели убийц Ариффа к нашим дверям.

  Лица членов правления сказали Ельцине все, что ей нужно было знать. Никто не осмелился бы сказать того, что она только что сказала, но все с этим согласились или, по крайней мере, убедились в ельцинской лжи и преувеличениях. Бурлюк пристально посмотрел на Ельцину, но по-прежнему молчал. Он был слишком умен, чтобы слепо бросаться в ответ, пока точно не узнает, что происходит.

  «Мы не можем допустить, чтобы такое же безрассудство вело нас вперед», — сказала она. «Поэтому я предлагаю, чтобы, в отсутствие более подходящего кандидата, я занял место Владимира. Если благородное правление согласится, естественно.

  Члены правления переглянулись. Самые смелые смотрели и на Бурлюка. Они могли быть богатыми и влиятельными людьми, но в душе каждый из них был трусом.

  Наконец один кивнул. — Да, — сказал он. «Юлия должна взять на себя».

  — Согласен, — сказал другой.

  Подобно падающим костяшкам домино, остальные трое выразили свое одобрение. Ельцина не улыбнулась и посмотрела на Бурлюка. На его лице отразился страх. — Ты хочешь что-нибудь сказать, Томаш? — спросила Ельцина. Она почувствовала головокружение от силы. Адреналин, текущий по ее венам, казался божественным. Она сказала: «Тебе совсем нечего сказать?»

  — Да, — ответил низкий голос.

  Он эхом разнесся по складу. Все обернулись и увидели, как Касаков выходит из одной из дверей, выстроившихся вдоль фабричных стен. Пятеро телохранителей последовали за ним.

  Ельцина ахнула. Она не могла поверить в то, что видела. Касаков шагнул к ней — огромный, импозантный, живой. Ужасающий. Ельцина вяло потянулась за пистолетом.

  Еще до того, как ее рука успела схватиться за рукоятку, элитные охранники Касакова вытащили собственное оружие и кричали Ельцине, чтобы она остановилась. Она показала ладони.

  — Не понимаю, — сумела сказать она, когда Касаков приблизился.

  — Вам не нужно понимать, — сказал Касаков и ударил ее мощным прямым ударом правой, который попал Ельциной сбоку в лицо, сломав щеку и челюсть, и она рухнула на пол без сознания.

  Касаков скривился и несколько раз пожал ему руку. Он повернулся к членам правления.

  «Господа, — начал он, — прошу прощения за обман, но уверяю вас, что юношеская театральность была необходима. Я сказал только двум людям, где я отдыхал: Томашу и Юлии. Но кто-то пытался меня там убить. Я уверен, что после небольшой речи Юлии вы теперь поймете, кто был этот человек».

  Ельцина со сломанной челюстью и едва в сознании умудрялась невнятно бормотать.

  — Тихо, мой сладкий, — сказал Касаков. — У тебя будет достаточно времени, чтобы пошуметь позже. Он улыбнулся, и его тень упала на лицо женщины. — И ты думал, что то, что я сделал с Ариффом, было очень жестоким.

  *

  Было почти полночь, когда Касаков и Бурлюк прибыли в дом Касакова. Простыни устилали пол коридора. Повсюду были груды кирпичей, металлических балок, шурупов, инструментов и штабелей четырехдюймовых листов многослойного стекла и поликарбоната. Каждое окно на даче заменяли лучшим пуленепробиваемым стеклом, которое можно было купить за деньги. В каждой комнате были установлены датчики движения и камеры. Дача Касакова всегда была надежной и хорошо охраняемой, но теперь она превращалась в крепость.

  — Извините за беспорядок, — сказал Касаков Бурлюку, когда они достигли верха лестницы, — но я думаю, вы понимаете, что мне пора повысить уровень безопасности. Мои охранники не пытались забрать ваш ингалятор, не так ли? Бурлюк покачал головой, а Касаков улыбнулся. — Радуйся, что они не настояли на том, чтобы тебя обыскали.

  На лестничной площадке стоял вооруженный телохранитель, наблюдавший за лестницей. Другой стоял внизу. Один из концов длинного коридора. Касаков провел Бурлюка в свой кабинет и закрыл дверь.

  — Садись, Томаш.

  Бурлюк сделал.

  — Изольда внизу, — сказал Касаков, усаживаясь за письменный стол. — Я думаю, она на удивление хорошо перенесла покушение. Она сильная женщина, но я уже слишком долго оставил ее с охраной в компании.

  — Отдохни, — сказал Бурлюк, — побудь с Изольдой. Позаботься о своей жене, а обо всем остальном позабочусь я.

  Касаков улыбнулся. — Это мой план, мой старый друг. Но скажи мне, Томаш, что нового у северных корейцев? Я полагаю, это плохие новости.