Враг престола

Он просто хотел сделать мир немного светлее. Старался изо всех сил. Делал то, что мог, и вот чем люди отплатили ему.

Что может он теперь, когда всё потеряно? Как исправит он случившуюся трагедию? Как восстановит справедливость? Как отомстит?

— Ты должен… пустить нас.

Он увидел их. Так чётко, так ярко. Голубые глаза, горящие во тьме. Его боль была их болью. Его печаль стала их печалью. Они разделили гнев. Разделили отчаяние. У Эдуарда не было никого, кроме них. Их тень следовала за ним всю его жизнь, с самого рождения. Судьба вела Эдуарда к этому самому моменту. Он должен был решить, канет ли в бездну, проявив малодушие, или воспрянет безжалостным карающим бичом, несущим справедливое возмездие лживым, чёрным сердцам.

Видение бессмертного легиона, шагающего по земле живых, вновь посетило его. В этот раз над их головами развевался знакомый стяг. Белый жеребец, горделиво гарцующий на зелёном фоне. Герб дома Колдридж.

— Я согласен, — сказал Эдуард и почувствовал, как холодным приливом воля их хлынула через него в мир света и боли. Дверь отворилась. Пути назад не было.

* * *

Когда Ярви ворвался в юрту, Хазар вытирал руки. Он закончил. Белое полотно, скользящее между старыми пальцами, стало алым от крови. В воздухе аромат благовоний смешивался с удушливым запахом тлена.

При виде результатов работы колдуна Трёхпалый не мог не содрогнуться. Однако более сильное впечатление производило лицо Эдуарда. Единственный глаз был широко открыт. Остекленевший, как у мертвеца, взгляд слепо упирался в потолок, но Ярви не покидало чувство, что Эдуард смотрит именно на него.

— Они пришли, не так ли? — спросил Хазар, убирая пузырьки и лекарские инструменты обратно в сундук. — Я слышу их шёпот.

Трёхпалый перевёл на него полный смятения взгляд:

— Что?

— Они. — Хазар указал куда–то в сторону, за пределы юрты.

В памяти Ярви тут же всплыло вздутое, окровавленное лицо, явившееся ему из бури. Ноздри вновь наполнил смрад смерти, что донёс до него ветер. Он снова увидел перед собой горящие призрачным голубым сиянием глаза. Бессмысленные и холодные.

— Значит, он будет жить, — подытожил старик, как–то странно улыбаясь. — Он — муаз’аммаль, человек, которого нельзя убить.

Ярви перевёл взгляд на Эдуарда. То, что осталось от него. Вне всяких сомнений, юноша был жив, но теперь Трёхпалый впервые увидел в этом нечто зловещее.

— Где мои доспехи? — внезапно спросил Эдуард.

Голос его порождал мурашки. Это был голос человека, который заглянул за грань и вернулся. Человека, которому была известна какая–то страшная тайна. Единственный глаз его всё так же буравил потолок.

На языке Ярви крутилось очень много вопросов, но он не знал, как задать их. Он боялся облачить их в слова, вдохнуть в них жизнь. Первый раз за очень долгое время Трёхпалый понял, что чего–то боится.

— Я… не знаю, — признался Ярви, которому начинало казаться, что всё происходящее вокруг — просто какой–то бредовый сон. — Не думаю, что тебе теперь…

Полубезумный глаз искалеченного юноши наконец удостоил его взглядом. Ярви едва не содрогнулся от того, что увидел в тёмной глубине этого ока.

— Принеси мне мои доспехи.

Часть III

Глава двадцать пятая Награда

Шёл 834 год эры человека. Воодушевлённый успехом западной кампании, господин мой, король Конрад, устроил пышное празднество, предваряющее ежегодный весенний турнир. Никто тогда не мог помыслить, чем обернётся этот праздник для Его Величества.

Пальтус Хилл. «Правление Конрада Молчаливого»

— Милорд Адам Олдри, виконт восточных земель!