Враги

Полунин закурил сигарету и сел на стул в передней. Подумал, что сейчас приедут полиция, врач, вероятно, советские представители из консульства. Надо говорить, объяснять… не было сил. И вдруг подумал: «Морита! Конечно, надо было вызвать его. Он поймёт, он поможет, он сам потерял отца в Николаевске, наконец, он адвокат, он может взять на себя защиту». Полунин схватил трубку телефона.

– Морита-сан? Случилось большое событие… мне нужна ваша помощь… немедленно приезжайте. Вот адрес… слушайте… Приедете? Спасибо!

В передней прозвенел звонок – резко и угрожающе. За окном стучал мотор большого автомобиля. Полунин открыл дверь. Вошли человек восемь: пристав, помощник, Иван Данилович, полицейские, знакомый Полунину городовой врач.

– Где? Где Батраков? – громко спросил Иван Данилович.

– Там… в кабинете, – показал рукой Полунин. – Там и мой браунинг… на столе.

Забыв, что Полунин убийца, все прошли в кабинет. Потом вернулся Иван Данилович – красный, взволнованный.

– Как же это так, батенька? В чём тут дело?

– Это в двух словах, Иван Данилович, не объяснить. Хотя можно и в одном. Враги! Понимаете, Иван Данилович, враги мы! Он красный, я белый. Вот и всё.

– А! Политика! А я-то думал, что из-за бабы! Он ходок был по этой части. Мы-то, полиция, знали.

У дверей позвонили. Полицейский открыл.

– Морита-сан! Спасибо, что приехали! Дело в том, что я убил человека. Он советский. Идёмте со мной.

Он провёл японца в кабинет.

– Вот, посмотрите, Морита-сан. Это один из убийц вашего отца в Николаевске.

XXXVI.

Морита ездил в тюрьму и посещал Полунина очень часто. Передал ему, что убийство Фролова было огромной сенсацией: Харбин не знал других тем для разговоров, газеты писали только о Полунине и Фролове, сенсация проникла в заграничную печать, о ней писали в Париже, в Лондоне, в Берлине, в Риме, в Нью-Йорке, в Токио. Парижские эмигрантские газеты посвятили событию большие статьи. Москва, конечно, также уделила большое внимание этому событию, «Известия» и «Правда» рвали и метали, описывая «предательское и зверское убийство верного и пламенного борца за пролетарские идеи», предлагали, чтобы правительство СССР потребовало выдачи Полунина, этого белогвардейского чудовища.

– Одним словом, – улыбнулся, передавая всё это Полунину, Морита, – наделали вы шума много, и процесс будет сенсационным. Должен вам сказать, что моё назначение вашим защитником состоялось. Я прошу вас верить, что сделаю всё, чтобы добиться вашего оправдания.

– Спасибо, Морита-сан. Я думаю, – сказал Полунин, – что самым слабым местом в защите является невозможность доказать, что Фролов – действительный участник зверств в Благовещенске и Николаевске. Мы-то это хорошо знаем, но как это доказать? Знаменитое его прошение Мухину, в котором он признавался в серии убийств, и вообще всё дело о нём с приговором к смертной казни осталось в Благовещенске. Это было бы лучшее доказательство. Правда, моё бывшее начальство, поручик Наконов, здесь, в Харбине. Вам, Морита-сан, нужно его найти. Он подтвердит всё о Фролове.

– Я уже нашёл его, – улыбнулся Морита, – и он дал предварительное показание. Кроме того, он указал мне, кто из благовещенских беженцев в Харбине может подтвердить деятельность Фролова в 1918 году. Всех этих людей я разыскиваю.

– Это правильно, – обрадовался Полунин. – Теперь Николаевск. Кто может подтвердить, что Фролов – сподвижник Тряпицына? Только Тамара. Анна Алексеевна умерла, Ольга и Надя были тогда крошками, партизан Хромов где-то в СССР. Где мы найдём тех людей, которые пережили николаевские ужасы и знают Фролова и помнят его роль? Одна Тамара.

– Я кое-кого уже нашёл, – сказал Морита. – Я дал объявление и заметку во всех газетах. Свидетели будут. Но у меня есть более сильное доказательство. Я вам когда-то рассказывал, что всё, что относилось к николаевской трагедии, во время которой погиб мой отец, меня всегда волновало. Я самым тщательным образом собирал всё, что мог найти. Вы помните, что после событий в Николаевске в Японии была устроена специальная выставка-панорама, посвящённая этим ужасам? Мне удалось приобрести многие экспонаты с этой выставки. У меня собран огромный архив. Я написал матери, чтобы она немедленно всё переслала сюда, и вчера уже получил архив. Вы понимаете, с каким волнением я просмотрел все эти пожелтевшие бумажки, фотографии, свидетельские показания и т. д. Я нашёл то, что искал. Как вы находите, например, это?

Морита протянул Полунину жёлтую, потёртую в углах бумажку. В ней стояло напечатанное на машинке:

«Приказ товарищу Лапте.

С получением сего немедленно привести в исполнение приговор над заключёнными на гауптвахте. В минуту опасности для трудового народа гады контрреволюции должны быть уничтожены. Об исполнении донести. Марта 13 дня 1920 года, город Николаевск н/А. Командующий войсками Яков Тряпицын. Члены Военной коллегии: Нина Лебедева. Михаил Фролов».

– Что вы скажете на это?

– Но как доказать, что Фролов и Батраков – одно и то же лицо? – задумчиво проговорил Полунин.