Враги народа. Затмение

Иоанн, завершив твердым ударением на последнем слове полемику, вернулся к убитому и начал читать молитвы, читать яростно, страстно, полностью растворившись в них. Он отстранился от всех и всего в этот момент, не заметил и того, как пришедший было в себя Кривой, хотел обрушить на священника победоносный удар, но его откинули «отдохнуть» его же дружки, им понравилась храбрость, боевая удаль старца, который был еще так непонятен им, но теперь интересен, поэтому не захотели его смерти. Да и слова, в негодовании брошенные им зацепились за что-то еще живое, что дотлевало в душе. Они впервые за свою жизнь задумались. Им действительно не стало легче от расправы над слабым, стало паршиво, хоть волком вой. А Иоанн всё молился.

Внезапно он громовым голосом выкрикнул.

– Именем Господа Иисуса Христа встань!

Иоанн произнес это трижды. На третьем произнесении убитый тяжело вздохнул и открыл глаза.

Все присутствующие замерли в глубоком шоке.

22.

Израиль, лето, 1919 год.

Огромный, раскалено огненный диск солнца тихо поднимался над линией горизонта, раскидывая вокруг сеть теплых, радужных бликов, которые тут же легкой шалью укутывали дома, улицы, поля. Постепенно просыпался народ, просыпался древний, святой город. То тут, то там засеменили толпы вечно спешащих людей, зашумели, заскрипели, запричитали они, каждый неся в душе своей частичку надежды, веры в лучшее, любви и жажды покоя. В мир пришло еще одно утро, трудовое, непростое.

У рынка показались обнищавшие до крайней степени люди, готовые взяться за любую, даже самую грязную работу, лишь бы получить хоть какой-то паек и обеспечить себе и своей семьей тем самым еще один день жизнь. Появились и представители другой категории людей, являющих собой полную противоположность первым: сытые, холеные, в добротной, сшитой по моде одежде, они горделиво возвеличивались над этим массивом отчаяния и беспросвета, но, если кротко стоящие перед зданием рынка, нищие, были бедны только в материальном плане, то эти хозяева жизни были бедны духовно, что гораздо страшнее, опаснее, потому как проявится лишь тогда, когда изменить что-либо уже будет невозможно.

– Пшли отсюдова, – с презрением, как к бродячим псам, бросил директор рынка, – нет сегодня работы никакой, нет привоза. Завтра приходите, может, что и найду для вас, бездельники.

И несчастные, опустив головы, пошли восвояси, мысленно составляя оправдательную речь перед своей семьей, которая сейчас голодная, измученная ждет своих кормильцев.

Всю эту картину всеобщего несчастья застали недавно прибывшие шпионы революционеры.

– Вот это как раз то, что нам и нужно. Это очень хорошо, что здесь так всё плохо, они будут полными ослами, если не пойдут за нами. Ослов нужно вести, и нам нужно успеть ухватить за эту уздечку, – с насмешкой протянул один из трех, долговязый мужчина лет сорока, с рыжей бородой и косматыми бровями, почти что сросшимися на переносице. Он окинул хищным взглядом толпу и усмехнулся еще шире.

– Да, стоит приступить уже с завтрашнего дня. Эти существа уже настолько разбиты нищетой, что готовы загрызть своих начальников, им нужна только команда «фас», и скоро она прозвучит, – подтвердил слова первого второй, толстый, приземистый мужичок лет пятидесяти.

По его всегда сощуренному, пытливому, настороженному взгляду, цепляющему каждую мелочь не сложно догадаться, что он не один год проработал в спецслужбах, сначала царской, теперь вот советской. Сейчас он был выгоден новой власти и из него выжимались все соки, но пройдет совсем немного времени, и такие, как он, сядут на скамью подсудимых вместе с остальными, ставшими неугодными и ненужными советам. Но это потом, не сейчас. А пока он был уверен в своей силе и мощи и в том, что так будет всегда.

Дмитрий долго молчал, глядя на измученных тяжелой жизнью безработных. Он понимал, что сейчас вот эти, стоявшие с ним рядом люди, жаждали не помочь им, а обмануть еще сильнее и больнее, сыграв на их беспомощности, отчаянном положении, и, использовав, как пушечное мясо, как расходный материал, решить свои меркантильные цели. Как горько, что подлость всегда прикрывается красочными, красивыми словами, как страшно, что чистые, открытые души обычно верят этим словам. На несколько минут в воздухе повисло опасное молчание. Дмитрий понимал, что своей безучастностью выдает себя, поэтому обратился к «коллегам»:

– Ну, что же, товарищи, инструкции даны, приказ получен. Действуем.

В ответ он получил одобрительный оскал двух хищников под названием люди.

Пристанище революционеры нашли довольно быстро. Когда в кармане есть приличная сумма, все проблемы бытового характера отпадают сами собой. Но, чтобы не привлекать к себе внимания и не наводить будущий электорат на смутные подозрения, прибывшие поселились в бедном квартале.

– Вот несчастье, чтобы не быть замеченными, нам придется томиться в этой жалкой лачуге, когда могли бы жить во дворце! – капризно простонал рыжий, которого звали Федором.