Враги народа. Затмение

Федор брезгливо откинул тоненькое одеяло, прикрывающее полог старенькой деревянной кровати и отпрянул, как от чумы.

– И это кошмарище после элитных гостиниц Франции! Начальник издевается над нами! И сколько же нам тут мучаться?

– Месячишко-другой придется поютиться, – с таким же брезгливым небрежением ответил толстый, по имени Иннокентий: – надо быстрее всех этих остолопов активизировать, пусть они тут воюют, а мы тогда смотаем удочки. Чуть-чуть терпения, и наши страдания окупятся вдвойне.

Дмитрию не захотелось поддерживать этот разговор изнеженных туловищ, и он, уже не думая навлечь на себя подозрения, без комментариев занял свою кровать и лег, отвернувшись к стенке. В памяти проносились картины, в которых главное место было отведено Мишель.

23.

На следующее утро трое начали свою подрывную деятельность. Они обходили все самые беднейшие районы, пытались втереться в доверие местным людям. Иннокентий был самой добротой, самой вежливостью, он просто излучал дружелюбность, блистая красноречием:

– Друзья, поймите, если мы будем молчать, нас всех задавят, погубят. Они отнимают у нас то, что по праву принадлежит нам и только нам. Революция – это совсем не плохо и не так страшно, как вам кажется, зато цель какая! Вы только подумайте: вы не в этих драных лохмотьях, а в хорошей одежде, сытые, в теплых, уютных домах. Дома всегда есть, что поесть, семья никогда не голодает, одета, обута. Дети учиться могут, и все счастливы. Да будет вам известно, что ведь революционерами были все великие личности, вспомним историю, и древняя Греция воевала за права и свободы, и стала демократией, даже сам Иисус Христос в какой-то мере был революционером, ведь вы же верующие люди! Вот и мы несем тоже, мы за правду, мы за добро, мы за мир во всем мире…

После этой речи и последующего триумфа оваций, трое собрались в своей комнате, обсуждая прожитый день.

Федор заливался смехом:

– Ну, ты, Кеша, и залил, даже я бы так не смог. Ты все-таки талант!

– А то! – гордо выпятив грудь, промычал Иннокентий.

– А зачем ты про Христа говорил? Ведь ты же первый в храмах плясал в прошлом году? – тихо вопросил Дмитрий.

– Ой, ну надо же было этим олухам баки забить! Они ж, верующие, а как их еще зацепить, ну, конечно, объектом их веры. Кстати, они нам еще и деньжат накидали. Так вдохновились, так вдохновились, я думал, что и последнюю рубашку снимут, лишь бы нам помочь. Кстати, Димка, да будет тебе известно, раскошелиться они решили только тогда, когда я за веру стал им по ушам ездить. Иначе так бы сычами и просидели. Вот так, юнец, учись у старых волков…

«У старых шакалов» – пронеслось в голове Дмитрия, но вслух он этого не произнес, он бросил какую-то плоскую шуточку из тех, которые так нравились его соратникам, и лег спать. Завтра игра должна была быть продолжена.

24.

Россия, лето, 1919 год.

В большом зале заседаний шло очередное собрание при закрытых дверях. Вопросом дня была продразверстка⁴¹, как основной способ получения дополнительных доходов, столь нужных для поверженного государства, казна которого полностью опустела всего лишь за два года.

Во главе стола сидел Ленин. Он следил за каждым пронзительным взором ястреба, улавливая малейшее движение глаз, движение мысли, небрежно брошенный жест. Зная это, присутствующие старались изо всех сил вести себя непринужденно, ровно, не показывая истинных настроений, дабы потом не было проблем….

– Товар`ищи! – открыл заседание вождь пролетариата: – Мы собр`ались по, безусловно, важнейшему вопр`осу. Как мы все знаем, кр`овопийца цар`ь, этот деспот и безумец, оставил нам пустую казну<sup>42</sup>. Мы вынуждены обр`ащаться за помощью к нашим несчастнейшим кр`естьянам, котор`ые и так доходят, но что делать? Р`еволюция тр`ебует жер`тв. Я хочу услышать ваше мнение по этому вопросу, хочу услышать и возможные пр`едложения. Начинайте.

Ленин пытливо взглянул на присутствующих. На несколько секунд воцарилось молчание. Никто не решался взять слово первым.

– Ну, ну, что же вы молчите, товар`ищи, вот вы, Петр` Иванович, хотели что-то нам сказать, я пр`авильно понял?

Со своего места поднялся грузный мужчина средних лет. Побагровев и тяжело задышав, он, комкая лежащий перед ним лист с докладом, начал свою речь.

– Товарищи. Дело продразверстки принимает неожиданные обороты. Этот год был не урожайным. Возможно, следующий будет еще хуже. Крестьяне, зная это, не хотят отдавать хлеб. Они либо выступают с открытым бунтом, либо утаивают его, перепродавая на рынке.

Ленин стукнул кулаком по столу, не сдержавшись.

– То есть как это продают?! Жулье! Пр`одолжайте, товар`ищ.