Враги народа

А когда следственные органы раскрыли и этот центр и Каменев, Зиновьев и прочие оказались на скамье подсудимых уже в качестве прямых и непосредственных организаторов убийства товарища Кирова, они снова со всей «откровенностью» признавали эту свою вину, которую уже никак нельзя было отрицать. Но они скрыли о существовании «параллельного центра» и подпольной организации, предполагая, что органы НКВД еще не напали на след преступников.

Отсюда ясно, почему признаются подсудимые. Бессмысленно отрицать факты, подтверждаемые неопровержимыми свидетельствами. Но почему подсудимые стараются уверить суд в своей полной откровенности, в своей искренности?

Богуславский и Муралов объяснили суду мотивы признания своей вины. Каждый говорил по-своему. В основном это одни и те же мотивы. У каждого после ареста оформилось сознание полной безнадежности того дела, за которое они шли на смерть. Арест был крахом — и организационным: и личным.

У одного перелом произошел раньше, у другого позже. Но и у Богуславского и у Муралова этот крах был подготовлен всем предшествующим развитием их преступной работы. Сомнения разъедали их — и тем больше, чем больше выяснялась разница между словами, директивами Троцкого и подлинной советской действительностью.

Троцкий говорил: Советская страна идет к гибели. Факты говорили: страна крепнет. Троцкий говорил: надо возвращаться к капитализму. Факты говорили: страна строит социализм. Троцкий говорил: в стране должна расти нищета. Факты говорили: в стране растет благосостояние трудящихся.

«Я ведь не слепец!», — говорил на суде Муралов. Его личная озлобленность, его холопская преданность Троцкому вступали в спор с фактами. Как и все троцкисты, он варился в своем троцкистском соку. Но и тут «новейший курс» Троцкого на террор, на вредительство, на измену родине смущал.

Чтобы на суде в ожидании грозного приговора, перед миллионами народа, сохранить твердость и мужество борца, надо иметь в себе ту нравственную силу, ту душевную цельность, какие даются только сознанием своей правоты, убежденности в силе и красоте своего дела, готовностью умереть за родину, за народ, за революцию, за социализм. Вот почему презирают буржуазный суд, отказываются от показаний, не признают своей вины подлинные революционеры, сыны пролетариата. Они, напротив, гордо развертывают на суде свою программу, не прося снисхождения для себя и не ожидая милости.

Но нет и не может быть ни душевной цельности, ни нравственной силы у изменников родины, у предателей рабочего класса, у людей, которые бандитизм сделали своей политикой, у равнодушных убийц рабочих. Эти люди разъедены внутри гнилью. Ненависть и озлобление заменяли им убежденность. Покуда они были на свободе, они держались спайкой разбойничьей банды. Потерпев крах, оказавшись в изоляции, они сразу ощутили всю пустоту своей души, разъеденной гангреной предательства.

Богуславский и Муралов просили суд поверить искренности их мотивов. Но троцкисты уже показали, что искренности их такая же цена, как и правдивости их. Они отрекаются и каются сегодня, чтобы нагадить на том же месте завтра. Двурушничество стало их второй природой. «Искренность» признаний служит средством прикрытия законспирированных организаций.

«Правда» от 27 января 1937 г.

Л. Ровинский СОДРУЖЕСТВО ШПИОНОВ

В ряду подсудимых Строилов выделяется одной особенностью; он был, не в пример своим собратьям по скамье подсудимых, вначале просто шпион, без троцкистских одежек. Беспартийный инженер Строилов был в 1930 г. в Германии в служебной командировке. Опытный глаз германских разведчиков быстро установил, что есть все возможности выработать из него первоклассного шпиона и диверсанта.

Разведчики не ошиблись в выборе. Две-три беседы со Строиловым, подсунутая ему грязная книжонка Троцкого, плотный завтрак у руководителей германской фирмы, связанной с разведкой, а затем — шантаж. И Строилов продался — стал шпионом, вредителем.

Своим «злым духом» он считает фон-Берга, который беседовал с ним «неизвестно от какой фирмы, а знал все». Этих «злых духов» германской разведки еще много повстречалось на диверсантском пути инженера Строилова.

Допрос Строилова раскрывает картину большой, разветвленной шпионско-вредительской работы немцев в каменноугольной промышленности СССР — и под видом «технической помощи» и посылкой в наши шахты вместо специалистов по добыче угля специалистов по производству взрывов, поджогов и убийств.