Врангель. Последний главком

   — Да, Сушкова. Оно сумеет радикально улучшить отношения между Кубанью и главным командованием?

Науменко, пожав неширокими плечами, ответил не сразу. Второй уже месяц крутясь в Екатеринодаре как белка в колесе и задыхаясь в чаду политической кухни, он сам того не желая приходил к заключению: улучшение этих отношений зависит прежде всего от Деникина и его ближайших помощников. Слишком много набралось примеров тому, что они не желают считаться с вековыми устоями жизни казаков, с их войсковыми установлениями и психологией... Взять хотя бы сформирование 1-го конного корпуса: Ставка включила в него девять кубанских казачьих полков, а назвала только «конным», а не «Кубанским». Гордость офицеров и казаков была уязвлена. Иные до сих пор обиду в частных письмах высказывают... Стоит ли говорить Врангелю неприятную правду?

   — Боюсь загадывать, Пётр Николаевич. Будем надеяться, во всяком случае... Но пока война с большевиками во всероссийском масштабе не завершится, поводы для ссор будут возникать ежедневно. Сами же знаете, что такое в нынешних условиях снабжение армии...

   — Знаю, к сожалению... А в вопросе о Кубанской армии как он себя поведёт, Сушков этот?

   — Видите ли, далеко не всё зависит от правительства... Есть ещё депутаты Рады, представляющие население... А для станичников войсковая власть без собственной вооружённой силы — всё равно что казак без лошади. Ведь у Донского войска есть армия... А Кубанское чем хуже? Наконец, покойный Корнилов обещал, что у нас будет своя армия.

   — Но ведь обстоятельства изменились. Разве нет?

   — Скорее не обстоятельства, а люди... — Науменко посмотрел Врангелю прямо в полуприкрытые верхними веками иссера-жёлтые глаза: они излучали живейший интерес и требовали полной откровенности. — Алексеев и Корнилов были для кубанского казачества настоящими вождями. И Деникина казаки знают... Но кто такие Лукомский с Драгомировым? Они для простых станичников — досужие перелёты, и не больше. Прибежали на Кубань в поисках приюта... А держат себя с казаками, как патриции с плебеями. А кто дал право Шульгину оскорблять казаков? Называть их «туземцами», а членов Рады — «парламентариями в черкесках»?

   — Да Бог с ним, с Шульгиным... Давай-ка вернёмся к Деникину. Почему, по-твоему, он до сих пор не сподобился наладить отношения с кубанскими властями?

   — Боюсь, по правде говоря, он попросту не способен... Он же совершенно не учитывает казачью психологию. Ведь народоправство у казаков в крови, а революция дала им возможность впервые построить свою власть... И пока его грубые попытки подмять Кубанское войско только и ведут к тому, что казаки начинают видеть в нём не освободителя, а реставратора старого режима...

   — Но разве не Добровольческая армия освободила Кубань?

   — Но состоит-то эта армия из кого? На десять тысяч добровольцев приходится тридцать тысяч кубанцев. Вот казаки и считают, что добровольческая власть — государство без народа и территории...

   — А как же Черноморская и Ставропольская губернии?

   — Две губернии — ещё не вся Россия. К тому же и они освобождены от большевиков при участии самих казаков. Нашей же дивизией... Разве нет?

Врангель кивнул едва приметно. У него возникло вдруг смутное ощущение: разговор этот он уже вёл когда-то с кем-то...

   — А сам ты, Вячеслав, как бы развязал этот узел? Ежели бы стал, предположим, войсковым атаманом...

Короткий смешок Науменко, тихий и смущённый, Врангель истолковал как признак полного отсутствия в нём подобных честолюбивых намерений. Не заблуждаются ли Деникин с Драгомировым в его способности заменить Филимонова?

   — Не скажу, Пётр Николаевич, что это просто... Ну, переименовать в «Кубанские» все части, которые сплошь состоят из кубанских казаков. И в первую голову — ваш корпус... Далее приступить к формированию из третьеочередников конных и пластунских частей для службы в тылу. Ведь порядок поддерживать нужно... Вот и была бы Кубанская армия. И казаки бы не чувствовали себя обделёнными, и самостийники потеряли бы главный козырь.

   — Да, но как при этом не разрушить единое командование?

   — А первым же приказом все части Кубанской армии, действующие на фронте, передать в подчинение главкому...

   — А как быть с офицерами регулярных войск, которые окажутся в этих частях? Ежели они не согласятся служить в казачьей армии?

   — Конечно, безболезненно этот процесс не пройдёт, но что-то можно придумать... Вас, например, не мешкая принять в коренные казаки.