Врата Афин

– Сколько кораблей сейчас в нашем распоряжении? Мильтиад взял семьдесят триер с экипажами и гоплитами. В наших водах осталось едва ли две дюжины триер, чтобы ответить на любую угрозу, которая может возникнуть. Те из нас, кто шел к Марафону, видели флоты Персии и их финикийских союзников. Их было там две или три сотни, может, больше – и на всех лошади и люди. Беспрепятственно крадущийся вдоль наших берегов вражеский флот. Высаживающий солдат там, где им нравится. Угрожающий всему, что у нас есть, всему, что мы когда-либо можем иметь. Если Аристид будет стоять здесь и спорить, что нужны дороги и храмы, спросите его вот о чем: какая от них будет польза, когда вернутся персы? Хотя, может быть, вы думаете, что они не вернутся, что великий царь, который никогда не знал поражений, примет удар, который мы нанесли ему при Марафоне, и отстанет от нас?! Если вы в это верите, то у меня есть на продажу горшок, которым пользовался сам Геракл.

Он улыбнулся вместе с толпой, но сразу же посерьезнел и грозно сдвинул брови.

– Серебро в Лаврионе – это дар земли и богов. Никто из нас этого не ожидал, и мы мало что сделали, чтобы заслужить такое богатство. Если мы проголосуем за то, чтобы разделить серебро между нами, у каждого из нас его будет достаточно, чтобы купить несколько безделушек – новую крышу, новые ворота, камни для дороги или раба. Такие вещи стоят того, чтобы их иметь. Наши враги оценят наши приобретения, когда придут!.. Вместо этого я прошу, чтобы новое серебро было добавлено в общий фонд, управляемый должностными лицами собрания для закладки новых кораблей – флота, подобного которому этот город никогда не знал. Сто, двести кораблей, столько, сколько мы сможем построить и укомплектовать экипажами.

Он вытянул правую руку и начал считать, загибая пальцы:

– Нанимаем мастеров-корабелов – и там, где они покупают еду и инструменты, появляются торговые места. Двести гребцов и пятьдесят гоплитов на судне – все молодые люди, зарабатывающие достаточно, чтобы содержать дома новую семью. Понимаете? Город, растущий здоровым, богатым и сильным. Кусочек за кусочком это богатство вернется в Афины – за еду, за кирпичи, за черепицу, за рабов. Все, о чем я прошу, – это чтобы мы сначала превратили его в корабли, а потом во все остальное. Со временем вы получите его обратно. Но сначала отдайте его ветру и морю – и оно спасет всех нас.

Кто-то из слушавших приветствовал его предложение, другие просто кивали или собирались группами, чтобы обсудить эту идею. Эпистату потребовалось время, чтобы навести порядок и призвать другого оратора. Поднялась дюжина рук, у некоторых были друзья, готовые подтолкнуть их вперед. Аристид стоял особняком, окруженный по меньшей мере сотней сторонников. Когда он поднял руку и собрал складки своей хламиды, остальные замолчали, позволяя ему выйти вперед.

Фемистокл спустился с трибуны, а Аристид поднялся по каменным ступеням. Встретившись на лестнице, мужчины даже не взглянули друг на друга.

Взирая поверх тысяч голов, Аристид медленно вдохнул теплый послеполуденный воздух. Название Пникс означало «давка». В этот день все так и было. Казалось, все Афины собрались на холме и наблюдали за происходящим.

После широкоплечего, живо жестикулирующего Фемистокла худощавый, невысокий Аристид смотрелся неубедительно и напоминал скорее ученого или учителя, чем пламенного оратора. Поношенная одежда, оборванный подол с болтающимися грязными нитками, неухоженная, растрепанная борода. Но сам он выглядел здоровым, загорелым и сильным. Стоя перед толпой, Аристид поднес руку ко рту и провел пальцем по губам. Шум умолк, все обратились в слух. Даже те, кто наиболее решительно соглашался с Фемистоклом, не пытались заглушить выступающего. Эпистату вообще редко приходилось задействовать скифских лучников, чтобы убрать оратора, за что Ксантипп был благодарен. Если человек не богохульствует, его нужно выслушать.

– Фемистокл хорошо говорит, и он благородный человек, – начал Аристид. – В другой день я бы не удивился, услышав его призыв потратить новое серебро на праздник для всех Афин, или на блестящую конницу, или на щиты и мечи для еще десяти тысяч наших молодых людей. Конечно, если будут выплачены деньги, принадлежащие нам всем, выбор будет за теми, кто их получит.

Он сделал паузу, чтобы слушатели подумали, и продолжил: