Врата Европы. История Украины

15 ноября 1982 года жители Украины и остальных союзных республик прилипли к телеэкранам. Все каналы передавали репортаж из Москвы: руководители Советского Союза, представители многочисленных зарубежных стран и международных организаций, десятки тысяч москвичей пришли на Красную площадь попрощаться с Леонидом Брежневым, уроженцем Украины, который правил одной из двух мировых сверхдержав целых 18 лет. После долгих лет болезни он скончался во сне 10 ноября. Многие телезрители, которые и не помнили уже предыдущих вождей, с трудом верили, что их навсегда покинул “Леонид Ильич Брежнев, неутомимый борец за мир во всем мире”, как титуловала его официальная пропаганда. Правление кремлевских старцев привело к замедлению социальных лифтов, развеяло надежды на какие-либо перемены и, казалось, притормозило ход времени. Тогда много говорили о “стабильности”, но вскоре эпоху Брежнева окрестят застоем.

На Украине с 1966 по 1985 год рост промышленности упал с 8,4 до 3,5 % в год, вечно проблемного сельского хозяйства — с 3,2 до 0,5 %. Так утверждала официальная статистика, верить которой в эпоху приписок едва ли имело смысл. Вероятно, дела обстояли еще хуже. Советский Союз все больше зависел от притока иностранной валюты, платы за поставки нефти и газа. С начала 1970-х годов советские и заграничные инженеры лихорадочно строили трубопроводы, чтобы донести “голубое золото” из Сибири и Средней Азии до Европы. Украинский газ из месторождений Дашавы и Шебелинки также шел не местным потребителям, а европейским, которые рассчитывались не рублями. Истощение газовых запасов вынудит позднее Украину импортировать энергоносители.

Слова Хрущева — “нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме” — оказались пустой похвальбой. Пропагандисты режима теперь их и не вспоминали. Уровень благосостояния шел на спад, казну наполняли только благодаря высоким ценам на нефть на мировых рынках. К началу 1980-х годов вера элиты и простого народа не то что в коммунизм, но даже “развитой социализм” (таким термином заменили первый для определения общественного уклада СССР) почти выветрилась. Когда гроб с телом Брежнева опускали в свежевырытую могилу у кремлевской стены, пушки дали залп, пробили куранты — сигнал окончания одной эпохи и наступления другой. Могущественную империю ждали попытки коренных преобразований, тяжелый экономический кризис и распад. Украина станет одним из главных действующих лиц в этой драме. Ее борьба за собственную независимость подбодрит остальные, не столь дерзкие республики.

Среди членов Политбюро, что стояли на трибуне Мавзолея по правую и левую руку нового советского лидера Юрия Андропова, когда тот произносил панегирик Брежневу, один выделялся ростом и непокрытой головой с седой шевелюрой. Владимир Щербицкий, первый секретарь КПУ, из уважения к покойному снял головной убор в промозглый ноябрьский день. Щербицкий полжизни делал карьеру под крылом Брежнева и имел особенные причины для скорби. В кулуарах Кремля ходили слухи, что на следующем пленуме ЦК Брежнев уйдет в отставку и назначит преемником Щербицкого, сохранив за днепропетровским кланом лидерство в союзных верхах. До переезда в Киев тот занимал пост первого секретаря обкома в родной для обоих области. Однако генсек умер, не успев провести пленум. Андропов, его преемник и бывший председатель КГБ, прохладно относился к выходцам из Украины. Более того, кое-кому из друзей Брежнева при нем пришлось несладко — он начал борьбу с коррупцией в верхах.

После похорон Щербицкий окопается на Украине, надеясь переждать смутные времена. В свои 64 года он был моложе других вождей, обладал крепким здоровьем. Соперники дряхлели и не вылезали из больниц. К тому же за десять лет у руля КПУ Владимир Васильевич не упустил шанса расставить везде своих людей. Он похоронил в феврале 1984 года Андропова, потом еще одного генсека — Константина Черненко, который умер тринадцать месяцев спустя. Но надежды Щербицкого на прописку в Кремле пошли прахом. Сотрудничество между элитами РСФСР и УССР, заложенное Хрущевым и укрепленное Брежневым, ждали тяжелые времена. Энергичного Михаила Горбачева, что пришел к власти в марте 1985 года, с днепропетровским кланом ничего не связывало. Сын русского и украинки, он вырос на Ставрополье, в краю со смешанным населением, и с детских лет знал украинские песни. Но в первую очередь Михаил Горбачев был патриотом Советского Союза и никакого предпочтения той или иной республике, кроме России, не отдавал. Систему кланов, возведенную вассалами Брежнева на периферии, он считал угрозой своему правлению и помехой для программы реформ — а промедление в его планы не входило.