Врата Европы. История Украины

Следствие полагало программой общества объединение славян под скипетром российского царя. Подлинные цели арестованные ухитрились скрыть от имперских сановников (либо те сами не желали их видеть). Костомарова заключили на год в крепость, другим дали от шести месяцев до трех лет или отправили на службу в удаленные великорусские губернии. Николай Павлович суровее всех покарал Шевченко — службой рядовым солдатом на десять лет, “с запрещением писать и рисовать”. Его возмутили выпады поэта и художника лично против него и царицы. Но не осталось незамеченным и то, как Тарас Григорьевич проклинал в стихах империю за тяжкую долю его земляков, его отчизны — Украины, а не России. Его поэзия подрывала два столпа уваровской триады: самодержавие и народность. Да и православие он исповедовал совсем не то, не имперское.

Творчество и деятельность Костомарова, Шевченко и других кирилло-мефодиевцев положили начало тому, что в наше время называют украинским национальным проектом. Они впервые сплавили из находок историков, языковедов, фольклористов, трудов писателей фундамент политической программы, которая приведет к образованию спаянной национальным самосознанием общности. В XX веке идеи “Книги бытия украинского народа”, чьи семена в образованном слое взошли благодаря страстной поэзии Шевченко, коренным образом преобразуют Украину и всю Восточную Европу. Нагляднейшим свидетельством этой перемены служит памятник Тарасу Шевченко перед главным корпусом Киевского национального университета им. Т. Г. Шевченко. Он стоит там, где до революции возвышалась статуя Николая I, основателя Киевского императорского университета св. Владимира и гонителя украинского поэта.

Глава 15. Прозрачная граница

В 1848 году, через год после разгрома Общества св. Кирилла и Мефодия в Российской империи, украинцы империи Австрийской создали во Львове первую политическую организацию под названием “Головна руська рада”, то есть Главный рус(ин)ский совет. Галицких украинцев по-славянски называли русинами, а в германоязычной державе Габсбургов — рутенами. Рада оказалась организацией совсем иного рода, чем общество в Киеве. То действовало в тайне, насчитывало всего несколько членов и было ликвидировано царской властью. Здесь же все началось с благословения австрийского губернатора Галиции при поддержке и широком участии публики.

Каковы бы ни были различия между двумя организациями, время их создания почти совпало, и это указывает на важнейшую черту становления украинской культуры, национальной идентичности и политической жизни. Процесс шел двумя параллельными путями — если на одном воздвигали барьеры, на другом развитие могло идти с той же скоростью, если не большей. Разделенные российско-австрийской границей, деятели национального возрождения были связаны тысячами нитей, которые пересекали не только политические, но и конфессиональные рубежи между православными и грекокатоликами. Активисты обходили препятствия, которые то и дело воздвигала то одна, то другая империя, используя самые разные каналы и создавая общую для “Великой Украины” и Галичины мечту о будущем.

Понять друг друга адептам национального возрождения из империй Габсбургов и Романовых — разделенным границами, но объединенным образом мыслей — было нетрудно еще и потому, что два правительства проводили совершенно разную линию в отношении украинского меньшинства. Как никто другой, это несходство ощутили на себе униаты — грекокатолическую митрополию обе империи получили в наследство от Речи Посполитой. В отличие от России, Австрия их не преследовала и не принуждала к “воссоединению” с доминантной церковью — в этом случае с римо-католичеством, религией немецкой и польской знати. Габсбурги относились к ним тепло, на что указывает их новое название — грекокатолики, католики византийского обряда. Открыли и семинарию для грекокатолического духовенства, сперва в Вене, затем во Львове. В начале позапрошлого века церковь стала независима от предстоятеля, чья резиденция находилась в Российской империи, — львовские епископы сами получили митрополию. Светская элита к тому времени ополячилась и перешла в римокатоличество, поэтому церковь для крестьянина-русина осталась единственным маяком в жизни. Она же затем служила почвой для роста национальной интеллигенции.

По какой причине Габсбурги избрали эту стратегию? Как ни странно, по той же, что Романовы. У двух империй была одна головная боль — Польша, но разные способы борьбы с ней. Российское правительство поглотило в 1839 году униатскую церковь и сдерживало украинское возрождение, чтобы уберечь “русский народ” (имперскую нацию) от “польской пропаганды”. Австрийское же поощряло рутенов, чтоб их движение служило противовесом полякам в Галиции. В Вене не стремились онемечить этих славян и не боялись того, что у них утвердится собственное национальное самосознание, — напротив, радовались тому, что эти миллионы не пополнят уже вполне сформированную польскую нацию.