Врата Лилит (Проклятие Художника)

Вслед за Ганиным и Снежаной по зале торжественным шагом шествовала вся шумная и пестрая толпа гостей. Ганин не видел их, но слышал их приглушенные разговоры, сдержанные смешки, шебуршание тысяч и тысяч юбок и плащей, бряцание шпаг в ножнах. Наконец, когда его ноги, казалось, готовы были просто отвалиться от усталости, им удалось, наконец, добраться до конца залы, где на возвышении был накрыт самый роскошный стол, устланной пурпурной скатертью. В центре располагался королевский трон, а рядом — мягкие креслица, видимо, для самых близких персон. У этого-то возвышения и остановились Ганин со Снежаной. Остальные гости встали сзади — Ганин не сомневался, что все они были расположены строго согласно своему рангу в этом с ног до головы пронизанном иерархией сообществе.

Ганин устало переминался с ноги на ногу — у него было врожденное плоскостопие, а потому долго стоять или ходить он не мог. Но вот надушенный ароматическими парами воздух, наконец, прорезал торжественный звук невидимых фанфар и над возвышением с троном воспарил золотокудрый юноша в роскошных золотистых одеждах, крылатых сандалиях, с хитрым выражением на лице.

  — … Гермес —
  посланник вечный
  богов бессмертных?

— продекламировал Ганин в восторге полузабытые строки.

Снежана довольно посмотрела на него и чмокнула в щеку.

— У него столько имен, что Я не в силах их сейчас назвать — это займет целую вечность…

А между тем юноша звонко воскликнул на весь зал:

  — Возрадуйтесь, бессмертные! Его Совершенство уже с нами!

Грянули фанфары, загремели барабаны и литавры, но ещё громче закричали все гости, а мужчины стали махать шляпами и беретами, а потом и подбрасывать их в воздух. Ганин с удивлением заметил, что делает то же самое.

Внезапно розовый потолок над его головой исчез и прямо в тронную залу опустилась кавалькада фантастических животных — голубых грифонов, розовых мантикор, белоснежных пегасов. На них величественно восседали необыкновенно красивые юноши, от чьих сияющих невиданным светом лиц невозможно было оторвать глаз и чьи одежды переливались всеми цветами радуги. Ганин так и застыл с открытым ртом от величия этого зрелища. Светоликие всадники, тем временем, спустились на своих крылатых животных на тронное возвышение.

И только сейчас, привыкнув к яркому слепящему глаза свету, Ганин заметил в центре их, на золотом цвета солнца драконе, ЕГО…

У Ганина едва не выпрыгнуло из груди сердце при виде этого существа. Ноги задрожали и он рухнул как подкошенный на колени.

Это был с виду такой же идеально сложенный человек с пропорциями античного Аполлона, как и другие, только одежды его были пурпурными, да вместо короткого плаща у него была длиннейшая пурпурная мантия, которую держали 13 маленьких пухленьких золотоволосых мальчиков с крылышками, напоминающие ренессансных амурчиков. На пурпурном шелке красиво выделялось золотые украшения — толстая цепь на груди с медальоном в виде солнца, перстни с кроваво-красными рубинами, унизывавшие пальцы, запонки и пуговицы, а на светящихся как расплавленный металл курчавых волосах красовался венок из золотых лавровых листьев. Но самым удивительным в ЕГО внешности было лицо. Глаз на нем не было. Вместо глаз — сияющие прожекторы солнечного света из пустых глазниц, да и само лицо, скорее даже лик, изнутри излучало сияние, точь-в-точь как солнечный диск в полдень, а изо рта его и носа клубились языки желто-оранжевого пламени. В руках он держал дивный скипетр из золота, с навершием в виде головы кобры с рубиновыми глазами, хищно разинувшей пасть и угрожающе выставившей вперед свои длинные жемчужно-белые ядовитые зубы.

Ганин, едва переведя дух от этого зрелища, осмотрелся вокруг и увидел, что все, в том числе Снежана, стоят на коленях и с таким же выражением неистового восхищения на лицах смотрят на НЕГО. А ОН между тем величественно воссел на престол, крылатые звери куда-то исчезли, а светоликие юноши служили ему.

— Встаньте, бессмертные! — раздался звонкий и высокий, но в то же время необыкновенно властный и мужественный голос. — Я удовлетворен вашим восхищением Моим Совершенством!

Все встали. Кроме Ганина.

— Я вижу, у нас сегодня гости! — воскликнул ОН, снисходительно и не без любопытства посмотрев на Ганина. Ганин же в ужасе подумал, что он непременно сгорит, если взгляд глаз-прожекторов коснется его, но — этого к его удивлению не произошло. Лучи света уступали даже солнечным — они совершенно не жгли кожу, да и глаза, вопреки обыкновению, не слезились, как это обычно бывает при ярком свете.

— Да, отец, это тот самый Художник, о котором я тебе говорила… — голос Снежаны предательски дрогнул.

— Встань, друг! — раздался царственный голос.