Врата Обелиска

Камнееды знали, что я был там. Я был уверен. Им просто было все равно.

Я наблюдал за ними часами – они стояли неподвижно, их голоса шли из ниоткуда. Язык, на котором они общались друг с другом, был… странным. Возможно, арктическим? Одним из побережных? Никогда не слышал ничего подобного. Как бы то ни было, вынужден признать, что через десять часов я заснул. Я проснулся от звуков большого обрушения и хруста, мне показалось, что на меня рухнул сам Раскол. Когда я осмелился поднять взгляд, один из камнеедов валялся на земле, разбитый на куски. Остальные стояли как прежде, за исключением одной перемены, направленной прямо на меня: яркой, блистающей улыбки.

– Записки Оузе Инноватора (урожденного Опоры) Тикастрис, геоместа-любителя. Не одобрено Пятым Университетом.

7. Нэссун находит луну

Дорога на юг для Нэссун и ее отца долгая и тяжелая. Большую часть они едут в фургоне, то есть продвигаются быстрее, чем Иссун, которая идет пешком и все больше отстает от них.

Джиджа подвозит других за еду и припасы; это позволяет им передвигаться еще быстрее, поскольку им не надо часто останавливаться и торговаться. Из-за скорости они опережают самые тяжелые климатические изменения, пеплопад, хищных киркхуш и жуков-кипячей. И еще более страшные вещи, назревающие в землях у них за спиной. Они так быстро продвигаются через верхнюю Кастриму, что Нэссун едва чувствует зов Юкки – а когда чувствует это во сне, ее тянет вниз и вниз, в теплую землю и белый кристаллический свет. Но сон этот ей снится в десяти километрах после Кастримы, поскольку Джиджа думает, что они могут проехать еще день, прежде чем разбить лагерь, и потому они не становятся жертвой приманки в виде приглашающе целых пустых зданий.

Когда им все же приходится останавливаться у общин, некоторые только на карантине и еще не объявили Зимнего Закона. Надеются, наверное, что худшее не зайдет так далеко на юг. Зимы редко накрывают сразу весь континент. Нэссун никогда не рассказывает никому из чужаков, кто она, но если бы могла, она сказала бы им, что от этой Зимы нигде не скрыться. Некоторые части Спокойствия ощутят Зиму в полной мере позже других, но в конце концов плохо будет везде.

Некоторые общины, в которых они останавливаются, приглашают их остаться у них. Джиджа не молод, но вполне здоров и крепок, а его искусство резчика и функционал-каста Стойкость делает его ценным. Нэссун достаточно маленькая, чтобы научиться почти любому полезному навыку, с виду она здорова и высока для своих лет, и уже показывает признаки, что вырастет крепкой, как ее срединница-мать. В нескольких местах, в сильных общинах с глубокими схронами и дружелюбным населением, она хотела бы остаться. Джиджа, однако, всегда отказывает. У него на уме какая-то конкретная цель.

Несколько общин, мимо которых они проезжали, хотели убить их. В этом нет логики, поскольку одинокий мужчина и маленькая девочка не могут иметь с собой достаточно ценностей, чтобы их убивать, но в Зиме мало логики. Откуда-то они бегут. Джиджа приставляет длинный нож к шее одного мужчины, чтобы выбраться из общины, которая впустила их в ворота, а затем попыталась их закрыть. Они теряют лошадей и фургон, чего, вероятно, и хотела община, но Джиджа и Нэссун спасаются, а это главное. Оттуда они идут пешком, медленнее, но зато живы.

Возле другой общины, чьи жители без предупреждения взяли их на прицел арбалетов, их спасает Нэссун. Она обхватывает отца руками и вцепляется в землю зубами, вытягивая из общины всю жизнь, тепло и движение до капли, пока от нее не остается блестящий замерзший леденец из покрытых льдом шиферных стен и неподвижных твердых тел.

(Она больше никогда не сделает такого – так Джиджа потом на нее смотрит.)