Врата Рима. Гибель царей

Юлий уже не сопротивлялся в их крепких руках, но снова напрягся, когда из темноты вынырнули и окружили их новые черные фигуры. К горлу каждого приставили меч, и Юлий замер в ожидании боли, как вдруг чей-то властный голос произнес:

– Этих не убивайте! Я их знаю. Сулла приказал не убивать их. Принесите веревки.

Они пытались бороться, но сопротивление было сломлено.

Меч вырвали из рук и, судя по далекому звону, отбросили в сторону. Марий ощущал удары, но не чувствовал боли – тело просто содрогалось, голова моталась из стороны в сторону. С хрустом сломалось ребро, и руку рванули так, что вывихнулось плечо. На мгновение Марий пришел в себя, но тут же потерял сознание, когда кто-то наступил на пальцы. Где его люди? Они должны прийти на помощь. Сейчас он и отдаленно не напоминал того облаченного в пурпур триумфатора, который вошел в Рим во главе процессии, бросая в приветствующую его толпу серебряные монеты. Сейчас он был избит и изранен, и жизнь вытекала из него с кровью на острые камни. Где его люди? Придут ли ему на помощь те, кого он любил, как отец – детей.

Голову оттянули назад, и Марий ждал, что вот сейчас по горлу полоснут мечом. После нескольких мучительных секунд ожидания он устремил взгляд на громадные ворота. На них теснились какие-то черные фигуры, и тела убитых свешивались с них, словно жуткое ожерелье. Тяжелый засов подняли, створки дрогнули под напором, и в щель проник свет факелов. Еще немного, и ворота распахнулись, открыв дорогу легиону Суллы. Сам Сулла стоял впереди – с золотым обручем на волосах, в белоснежной тоге и золоченых сандалиях. Марий сморгнул кровь и услышал вдалеке звон оружия: собравшиеся со всего города легионеры Первородного спешили на помощь своему полководцу.

Слишком поздно. Враг уже вступил в город, и Марий проиграл. Он знал, что Рим сожгут, и этому ничто не помешает. Сопротивление будет сломлено, начнется кровавая бойня, а за ней насилие и разрушения. Завтра, если Сулла доживет до утра, он получит во владение разоренное пепелище.

Его снова, уже сильнее, потянули за волосы, заставляя поднять голову, но эта боль была ничем в сравнении с душевной мукой. Мария охватила холодная ненависть к человеку, который направлялся к нему с уверенностью победителя, отдающего тем не менее должное достойному противнику. Человека ведь судят по его врагам, а в величии Мария сомнений нет ни у кого. Последовали новые удары, и мысли стали путаться. Он потерял сознание, как ему показалось, всего на пару секунд и очнулся, когда солдат с безжалостным лицом ударил его по щеке и, скорчив гримасу, начал вытирать испачканную кровью руку о грязную одежду консула. Его остановил ясный и сильный голос.

– Осторожнее, солдат. На твоих руках кровь Мария. Полагаю, он заслуживает немного уважения.

Солдат непонимающе вытаращил глаза и сделал пару шагов в сторону, вытянув руки перед собой.

– Немногие способны это понять, верно, Марий? Понять, что значит быть рожденным для великой цели.

Сулла подошел так близко, что Марий смотрел ему в лицо. В глазах врага он видел то, что хотел видеть меньше всего на свете: удовлетворение. Отведя взгляд, он отхаркнул кровь и дал ей стекать по подбородку. На плевок не хватало сил, а обмениваться перед смертью остротами не было желания. Пощадит ли Сулла Метеллу, подумал он и решил, что вряд ли. Юлий… Он надеялся, что племянник спасся, но допускал, что парень уже лежит где-то среди разбросанных мертвых тел.

Шум боя нарастал, приближался, и Марий слышал, как выкрикивают его имя солдаты, пытающиеся прорваться к нему. Он подавил в себе надежду – это было бы слишком мучительно. Смерть придет через несколько мгновений, и легионеры увидят лишь его труп.

Сулла с задумчивым видом постучал себя ногтем по зубам.

– Знаешь, любого другого я бы просто казнил, а потом начал переговоры с противником о прекращении бойни. В конце концов, я консул и имею на это право. Я мог бы выпустить легионеров из города и вместо них разместить в казармах своих солдат. Однако мне представляется, что твои люди будут сражаться до последнего и я потеряю сотни своих воинов. Разве ты не любимец Первородного легиона?

Он снова постучал себя по зубам, и Марий постарался собраться с силами и не обращать внимания на боль и усталость, которые грозили снова утащить его в темноту.

– В твоем случае я должен принять необычное решение. И вот что я предлагаю… Он меня слышит? – спросил Сулла, обращаясь к кому-то, кого Марий не видел.

Новые затрещины вывели его из оцепенения.