Врата Рима. Гибель царей

Сулла обвел взглядом укрепления, представляя смешанные чувства защитников города и горожан за стеной. Наверное, они недоумевают, спрашивают себя, чем вызвана остановка, нервно перешептываются друг с другом, передавая новости тем, кто не может видеть подошедшее войско. Конечно, в городе слышали звук рогов и ожидали штурма, который мог последовать в любой момент.

Он улыбнулся. Марий тоже нервничает, ожидая следующего хода противника. В неопределенности главная слабость обороняющихся – они вынуждены играть пассивную роль. Сулла не спешил. Подав знак, чтобы ему принесли охлажденного вина, он заметил, что один из факелоносцев замер в скованной позе. Интересно, отчего он так напряжен? Подавшись вперед, Сулла присмотрелся и увидел стекающую с факела и ползущую к обнаженной руке раба тонкую струйку раскаленного масла. Взгляд факелоносца метнулся к обжигающей жидкости. Над струйкой полыхнуло пламя. Да, жар будет ужасный, горящее масло прожжет кожу. Сулла не вмешивался и с интересом наблюдал, мысленно прикидывая, чем закончится этот занимательный эпизод: что будет, когда масло доберется до кожи. На лбу у раба выступил пот.

Сулла верил в предзнаменования и сейчас, перед воротами самого Рима, нисколько не сомневался, что боги смотрят на него. Это – послание от них, знамение, требующее правильного истолкования. Боги, несомненно, благоволят ему, и достигнутое им положение – прямое тому подтверждение. Все продумано, планы составлены, но когда имеешь дело с таким человеком, как Марий, всегда следует допускать вероятность неудачи. Дрожащие язычки пламени коснулись кожи. Сулла удивленно поднял бровь. Несмотря на сильнейшую боль, тот стоял неподвижно, и масло стекало по руке в дорожную пыль. Огонь освещал лицо ровным желтым светом, но мужчина даже не моргнул!

– Раб! – позвал он.

Факелоносец повернулся.

Восхищенный его стойкостью и выдержкой, Сулла улыбнулся:

– Ты можешь идти. Промой руку. Твоя храбрость – хороший знак.

Раб благодарно кивнул, погасил язычки пламени ладонью другой руки и, облегченно переведя дух, убежал. Сулла с благосклонностью принял прохладный кубок и слегка наклонил его в сторону городских стен. Потом прикрыл глаза и сделал пробный глоток. Оставалось только ждать.

Марий с раздражением ухватился за край массивной стены:

– Что он делает?

Сулла остановил легион в нескольких сотнях шагов от ворот, выходивших на Виа Сакра. Вокруг Мария ждали приказа его люди, пребывавшие не в меньшем напряжении, чем сам консул.

– Они за пределами досягаемости, – заметил один из центурионов.

Усилием воли Марий заставил себя сдержаться:

– Знаю. Если подойдут ближе, сразу начинайте стрелять. Из всего, из чего только можно. Таким строем они город не возьмут.

Это же полная бессмыслица! В схватке с хорошо подготовленным врагом надежду на успех дает лишь наступление широким фронтом. Пробить оборону ударом в каком-то одном месте не получится. Марий в гневе сжал кулак. Что он упустил?

– Как только что-нибудь изменится, трубите в рог, – распорядился он и направился к ступеням, ведущим на городскую улицу.

Юлий, Кабера и Тубрук терпеливо ждали, пока Марий спустится. Они видели, как он обращается к своим советникам, а те качают головами, потому что не могут предложить ничего нового. Тубрук вынул из ножен и снова вложил гладий, как делал всегда перед боем, когда испытывал легкое волнение. В воздухе пахло еще не пролитой кровью, и Тубрук был рад, что остался здесь. Гай – нет, теперь Гай Юлий – едва не отправил его домой, в поместье, но что-то в глазах бывшего гладиатора остановило его.

Жаль, не все его друзья рядом. Ему пригодились бы сейчас и советы Рения, и чувство юмора Марка. Кроме того, если дело все-таки дойдет до сражения, то с кем лучше биться плечом к плечу, как не с ними? Он тоже проверил – в пятый раз за последние пять минут, – легко ли выходит из ножен меч, и даже постучал по ножнам, чтобы удостовериться, что клинку ничего не мешает. Кабера хлопнул его по плечу, и Юлий вздрогнул.

– Солдаты вечно жалуются, что приходится долго ждать. Сам же я предпочитаю ждать, чем убивать.

Старик чувствовал, как кружат и давят на него огромной тяжестью пути будущего. Что делать? Увести Юлия отсюда в безопасное место? Или самому подняться на стену и встретить первую атаку? Он был готов на все, только бы эти запутанные тропинки соединились в одну прямую дорогу.

Оглядывая стену, Юлий отмечал количество и позиции солдат, четкую смену дозоров, пробные испытания баллист и других смертоносных орудий. На улицах стихло – Рим затаил дыхание. Все замерло. Марий расхаживал по стене, выкрикивая приказы, которые следовало бы передавать через посыльных. Похоже, напряжение сказывалось и на нем.

Бесконечное мелькание посыльных прекратилось, суета улеглась: воду принесли, все позиции были обеспечены стрелами и камнями. Томительное ожидание нарушали только запыхавшиеся гонцы с других участков стены, прибегавшие с докладами каждые несколько минут. И с каждым донесением – Юлий видел это своими глазами – Марий все больше и больше мрачнел.