Врата Рима. Гибель царей

– Работа грубая, хотя продать можно. Рука неумелая, а задумка хороша. Гравировка неплохая, но ты просто не очень уверенно пользуешься молотком и сверлом. – Он снова покрутил в руках диск. – А теперь говори только правду, ясно? Откуда ты взяла на это бронзу?

Александрия испуганно взглянула на него. Ювелир смотрел на нее в упор, но не зло. И она рассказала все: как торговалась и оставляла себе пару монеток из домашних денег, чтобы накопить на металлический диск, который купила у торговца безделушками.

Таббик покачал головой:

– Тогда я не могу его взять. Диск не твой, и ты не можешь его продать. Деньги принадлежали Марию, так что бронза тоже его. Лучше отдай диск хозяину.

К глазам подступили слезы. Она так долго трудилась, и все впустую. А Таббик, повертев диск, вложил его ей в руку.

– Извини, – пробормотала Александрия.

Он повернулся к ней:

– Меня зовут Таббик. Ты про меня не слышала, но меня считают честным человеком, и я горжусь этим. – Он поднял другой кружок металла, серебристо-серого цвета. – Это олово. Оно мягче бронзы, и тебе будет легче с ним работать. Олово хорошо полируется и не теряет цвета, просто немного тускнеет. Возьми его. Вернешь, когда изобразишь на нем что-нибудь интересное. Я прикреплю к нему булавку и продам как застежку для плаща легионеру. Если выйдет не хуже, чем твой бронзовый диск, я смогу продать его за серебряную монету. Вычту стоимость олова и булавки, и у тебя останется шесть, может, семь квадрансов. Такое вот деловое предложение.

– А какая тебе от этого выгода?

Александрия широко раскрыла глаза – такого поворота она не ожидала.

– От первой сделки – никакая. Я просто вкладываю немного денег в талант, который, по-моему, у тебя есть. Увидишь Банта – передавай привет.

Александрия взяла оловянный диск, и к ее глазам снова подступили слезы. Она не привыкла к доброте.

– Спасибо. Я отдам бронзу Марию.

– Обязательно отдай, Александрия.

– Как… Как ты узнал мое имя?

Таббик снова взял в руки золотое кольцо, над которым работал до того, как она вошла.

– Когда мы встречаемся, Бант только о тебе и говорит.

Чтобы уложиться в два часа, пришлось бежать, но ноги несли ее легко, и ей даже хотелось петь. Она сделает из этого оловянного диска красивую вещицу, Таббик продаст ее дороже, чем за серебряную монету, и попросит еще, а потом ее работа будет продаваться за золото, и она накопит денег и в один прекрасный день купит себе свободу. Свобода. Головокружительная мечта.

Войдя в дом Мария, она вдохнула вечерний воздух, напоенный ароматами сада, и на мгновение замерла. Во двор вышла Карла и, забрав у нее сумки и сдачу, как обычно, довольно кивнула. Если она и заметила, что Александрия вернулась другой, то ничего не сказала, а лишь улыбнулась и отнесла продукты в холодный подвал, где они могли храниться некоторое время, не портясь.

Занятая своими мысли, Александрия поначалу не заметила Гая. Следуя примеру дяди, он проводил дни вне дома и возвращался только к вечеру. Стража к этому привыкла и впускала его без лишних слов. Заметив Александрию в саду, Гай вздрогнул и застыл на месте, любуясь ею. Летний вечер наступал с томительной неспешностью, воздух был мягок, а свет, прежде чем погаснуть, туманился серой дымкой.

Гай подошел, и Александрия обернулась и улыбнулась ему.

– У тебя счастливый вид, – сказал он, улыбаясь в ответ.

– Да, ты прав, – отозвалась она.

Гай не целовал ее с того самого раза в конюшне, еще в поместье, но теперь решил, что время пришло. Марк уехал, и городской дом Мария казался пустынным.

Он наклонился, и сердце заколотилось почти болезненно, словно от страха.

Ее теплое дыхание коснулось его еще до того, как встретились губы, а потом он ощутил их вкус и крепко обнял ее. Все получилось так естественно.

– Я столько раз об этом думал, – прошептал он.

Александрия посмотрела ему в глаза и поняла, что может – и хочет – сделать ему подарок.

– Идем ко мне в комнату, – прошептала она, беря его за руку.

Словно во сне, Гай последовал за ней через сад.

– Давно пора, – пробормотала Карла, проводив их взглядом.

Сначала Гай беспокоился, что будет неловок или, что еще хуже, тороплив, но Александрия помогала ему, направляя прохладными руками. Она взяла с полки бутылочку ароматизированного масла и вылила несколько капель себе на ладони. Густой аромат заполнил легкие Гая. Оседлав его, Александрия принялась втирать масло ему в грудь и ниже, так что он задохнулся от наслаждения. Потом он взял часть масла со своей кожи и потянулся к ее грудям, вспоминая тот первый раз, когда увидел их во дворе поместья. Он нежно прижался губами к одной груди, потом ко второй, чувствуя вкус ее кожи и сжимая губами соски. Александрия охнула, закрыла глаза и наклонилась, чтобы поцеловать его. Ее распущенные волосы накрыли обоих.

Вечер сгустился, и они, подгоняемые нетерпением, соединились раз и еще раз – радостно и шаловливо. Без свеч в ее комнате было мало света, но глаза Александрии сияли, а тело отливало темным золотом, когда она двигалась под ним.

Гай проснулся до рассвета и увидел, что она смотрит ему в лицо.