Врата Рима. Гибель царей

Облокотившись на каменный подоконник, Гай смотрел на восходящее над городом солнце. На кровати у него за спиной зашевелилась Корнелия, и он, улыбнувшись про себя, оглянулся. Она еще спала, и золотистые волосы рассыпались по лицу и плечам. В жаркую ночь ее длинные ноги оставались непокрытыми до бедер, а легкую накидку она собрала в кулачок и подтянула к лицу.

На мгновение его мысли вернулись к Александрии, но воспоминание не отдалось болью. Трудно было в первые месяцы, хотя друзья вроде Дирация и старались его развлечь. Теперь он мог спокойно оглянуться назад и даже посмеяться над своей наивностью и неуклюжестью. И все же грусть осталась. Он уже не был и не мог снова стать прежним невинным мальчиком.

Некоторое время назад Гай встретился с Метеллой наедине и подписал документ, по которому передавал право собственности на Александрию дому Мария. Он знал, что может доверять своей тете, что она будет добра к девушке. Он также оставил некоторую сумму в золотых монетах, взятую из доходов поместья, чтобы Александрии вручили ее в тот день, когда она станет свободной. Тогда и узнает. Не такой уж большой подарок в сравнении с тем даром, который она преподнесла ему.

Гай усмехнулся, почувствовав, как вспыхнуло уснувшее было желание. Он знал, что должен уйти до того, как поднимутся домочадцы. Отец Корнелии, Цинна, был одним из самых влиятельных политических деятелей Рима, к которым Марий старался подольститься, чтобы использовать в своих интересах. Перечить такому человеку было опасно, а проникновение в спальню его любимой дочери могло стоить жизни даже племяннику Мария.

Он снова взглянул на нее и со вздохом оделся. Она стоила любого риска. На три года старше, Корнелия до сих пор оставалась девственницей, что удивило Гая. Более того, она принадлежала ему одному, и это давало ему основание для тихого удовлетворения и радости. Они познакомились в доме одного нобиля на празднике в честь рождения сыновей-близнецов. Мероприятие не шло ни в какое сравнение с атмосферой вседозволенности на оргиях у Дирация, и поначалу Гай заскучал, слушая бесконечные поздравления и речи. Потом в какой-то момент к нему подошла Корнелия, и все вдруг изменилось. На ней было платье цвета темного золота, почти коричневое, и золотые серьги с ожерельем. Он возжелал ее с первого же взгляда. Умная и уверенная в себе, она ответила ему взаимностью. Пьянящее чувство. В ее спальню Гай проник через окно, пробравшись по крыше, и долго смотрел на нее спящую, с растрепанными волосами.

Он вспомнил, как она проснулась и села, подобрав под себя ноги и выпрямив спину. Прошло несколько секунд, прежде чем он заметил, что она улыбается. Гай вздохнул и надел сандалии.

Суллы не было в городе уже целый год, греческое восстание набирало силу, и Гай готов был забыть, что рано или поздно придет час расплаты. Между тем сам Марий с первого дня готовился к тому моменту, когда на горизонте покажутся боевые знамена Суллы. Уже в течение нескольких месяцев город гудел от возбуждения и страха. Большинство жителей остались в городе, но постоянный поток покидающих Рим свидетельствовал о том, что не все разделяют уверенность Мария в исходе противостояния. На каждой улице появились заколоченные досками лавки, и сенат раскритиковал многие принятые решения, что привело Мария в ярость. Проникнуться серьезностью момента Гай не мог – его отвлекали городские соблазны.

Облачаясь в тогу, он снова посмотрел на Корнелию и увидел, что она проснулась. Он подошел к ней и поцеловал в губы, ощутив при этом прилив страстного желания. Рука сама потянулась к ее груди.

– Ты придешь ко мне снова, Гай?

– Приду, – ответил он, улыбаясь, и, к своему удивлению, поймал себя на том, что нисколько не покривил душой.

– Хороший полководец готов к любой неожиданности, – заявил Марий, передавая Гаю какие-то документы. – Это денежные расписки. Для тебя они то же, что золото, потому что выписаны на городскую казну. Возвращать не нужно. Это мой подарок тебе.

Гай посмотрел на цифры и выжал из себя улыбку. Сумма была внушительная, но ее едва хватило бы, чтобы покрыть его долги. На протяжении нескольких месяцев Гай занимал у разных людей немалые деньги и тратил их на предметы роскоши и развлечения – для того, чтобы упрочить свое положение в городе, уважающем лишь золото и власть. Благодаря этим займам он вышел на публичную сцену развращенного Рима словно молодой лев. Даже те, кто не доверял его дяде, поняли – этого парня нужно принимать всерьез. Потребности росли, траты тоже, но проблем с деньгами не возникало – богачи чуть ли не становились в очередь, чтобы предложить деньги племяннику Мария.

Должно быть, Марий уловил намек на разочарование в лице Гая, но объяснил его беспокойством за будущее.