Врата скорби (Часть 3)

Хлопнуло. Это был ни с чем не сравнимый звук. Такой звук издает тяжелый тюк тканей, если сорвется с тросов при погрузке на корабль и упадет на бетонный пирс. Глухой, тяжелый, тупой хлопок, который ты даже не слышишь, а чувствуешь, чувствуешь вес и силу удара. Ударом — вышибло дверь в коридор, вырвалось густое облако пыли…

— Заходим!

Они ломанулись внутрь. Дорога была каждая секунда — взрыв уже не спрячешь ничем. Им надо было найти шифровальную машину с набором шифров — то, ради чего они и пришли. Если найти и забрать машину — британский флот окажется беззащитным как минимум год, пока не сменят все до единой машины, все скомпрометированные коды. Разработать код не так просто, ведь скомпрометированным — оказывается не сам код, а математический алгоритм, на основании которого он составлен. И если разработать новый, но на основании того же самого математического алгоритма — его быстро вскроют. Так что — нужно будет менять не код, а всю систему шифрования. А это и время и деньги — огромные деньги.

Машина это все. Особенно, если учесть прогноз аналитиков: до войны осталось шесть месяцев. Может, меньше…

Две трети пола шифровальной комнаты рухнуло — но треть удержалось. Ничего не видно из-за пыли — вытянул руку, и пальцев не видно. Шаришь вслепую, надеясь в месиве дерева, камня, бетона, металла найти ту самую, нужную машину. Пусть искореженную, пусть какую…

Где она может быть? На столе, где ж еще.

А где стол, в таком месиве? Наверное, по центру — стол большой, и у него прямые поверхности. Если он, конечно, не сломан.

Вот он!

Пальцы — нащупывают металл какого-то устройства. Устройство большое.

— Есть!

Тревога!

Заунывный вой ревуна — вырывал из сна немногих спящих морских пехотинцев Его Величества, отрывал остальных от написания писем, карточных игр и нехитрых разговоров, заставлял бросать все — и бегом идти служить Родине и Королю. Их несколько раз за этот год поднимали по внезапной тревоге, только тогда были офицеры, и тогда все знали, что и как делать. Сейчас самое страшное — не было офицеров, никто не мог приказать…

— Все мои, за мной, к оружейке! — молодой Роберт Спенсер, младший виконт Олторп взял командование на себя. На улице — перебивая фейерверк, уже свистели пули…

Они выбрались на плац в тот самый момент — когда от здания штаба заработал пулемет, за ним еще один. Сэр Роберт увидел бегущего сержанта Гибсли — в тот момент, когда светящаяся строчка пуль пересекла его, и сержант упал на плац перед зданием штаба, не издав ни звука. Сэр Роберт подумал, что сейчас… — как огненные шмели полетели в его направлении, и он полетел на землю, чувствуя, как странно онемела правая рука. Он увидел вспышку… что-то уже летело в сторону оружейки оставляя за собой след почти белого, хорошо видимого даже в темноте дыма, а рядом были тела… еще живые и уже вырванные из жизни, и пахло кровью… как после хорошей охоты на лис, потом, адреналином и пролитой кровью. Кто-то схватил его за ноги и потащил — а он никак не мог добраться до проклятой кобуры, потому что рука не слушалась…

Так, за ноги — его затащили обратно, стены казармы были хоть какой-то защитой от пуль. Пулеметные очереди прошлись по стенам, по окнам — те самые огненные шмели влетали в помещение, били по стенам, пробивая пологи, и что-то уже тлело, угрожая в любую секунду обернуться пожаром, в котором они изжарятся не хуже рождественской индейки.

— Сэр Роберт…

Это был Манни, его слуга и друг, сын такого же слуги и друга его отца. Сэр Чарльз Спенсер во время жестоких боев за Францию взял в плен германского солдата… только это уже ни хрена не решало, фронт был прорван и русская гвардейская кавалерия угрожала отрезать их от побережья, лишить всяческой надежды на спасение. Товарищи отца говорили пристрелить этого немца и дело с концом — но сэр Чарльз взял его с собой на корабль и лично выходил на острове. Немец — привязался к спасшему его британскому дворянину и стал для него чем-то средним между другом, телохранителем и главным егерем в сельском поместье в Олторп-хаусе. И когда сэр Чарльз отправлял сына в Королевскую морскую пехоту — совершенно обычным делом было отправить с ними и сына того солдата — долговязого белобрысого немца…

— Не вставать!

Автоматный и пулеметный огонь — все усиливался

— Сэр Роберт, вы ранены!

— Моряки. Слушай меня! К запасному выходу, он прикрыт стеной! Потом к оружейке! Ползком, не подниматься!

Сэр Роберт, которому и было то — всего двадцать два года от роду — пополз первым, извиваясь, как червяк и отталкиваясь ногами. Манни конечно был рядом, а за ними — ползли другие солдаты. Стена защищала от пуль.

— Пистолет!

— Что, сэр?

— Пистолет! Сбей решетку!

Как младшему офицеру и дворянину — сэру Роберту полагался пистолет. Командование смотрело сквозь пальцы на то, что наследник столь родовитого дома постоянно держал при себе оружие. Этому научил отец — Спенсеров не взять голыми руками.