Врата судьбы. Занавес. Забытое убийство. Рассказы

— Ах, все равно вы мне не поверите, просто подумаете, что я какая-нибудь истеричка… или ненормальная. — Гвенда говорила быстро и сбивчиво. — Все произошло совершенно неожиданно, в самом конце пьесы. Спектакль мне очень, очень понравился, и про дом я ни разу не вспомнила. А потом — ну совершенно ни с того ни с сего, — когда он произнес: «Она мертва (тут голос ее заметно задрожал), прикройте ей лицо, мне молодость ее слепит глаза…» — я вдруг оказалась там, в доме, на лестнице. Я стояла наверху у перил и смотрела между стойками вниз, а она лежала в прихожей на полу. Она… она была мертва. У нее были чудесные золотые волосы, а лицо… совершенно синее! Ее задушили, и кто-то таким же жутким, злорадным голосом говорил те самые слова… Я видела его руки — не руки даже, а какие-то лапы, серые, морщинистые. Это было ужасно! Она лежит мертвая…

— Кто — она? — негромко спросила мисс Марпл.

— Хелен, — ни секунды не колеблясь, отозвалась Гвенда.

Глава 4 Хелен?

Некоторое время она молча непонимающе взирала на мисс Марпл, потом, словно очнувшись, откинула упавшую на глаза прядь.

— Я сказала Хелен… Какая Хелен? Почему Хелен? Не знаю я никакой Хелен.

Плечи ее горестно поникли.

— Ну вот, видите, — пробормотала она. — Я сошла с ума. Мерещится Бог знает что. Сперва были цветочки… ну, то есть, на обоях — а теперь пошли покойницы. Наверное, болезнь прогрессирует…

— Ну что вы, милочка, давайте не будем торопиться…

— А может, все дело в доме? Вдруг на нем какое-нибудь проклятие, заклятие или уж не знаю что? Я вижу то, что в нем когда-то происходило… Или еще произойдет? А ведь это еще хуже: тогда получается, что эту самую Хелен еще не убили, но убьют обязательно. Вот только не могу понять: если причина в доме, то почему эти видения преследуют меня и в Лондоне? Нет, я точно схожу с ума, и мне нужно срочно — сегодня же, сейчас же! — обратиться к психиатру.

— Можно, разумеется, пойти к психиатру — это в крайнем случае, — но, Гвенда, милочка, мне кажется, нужно попробовать дать другие объяснения. Давайте-ка еще раз уточним, что, собственно, вас беспокоит. Итак, первое — лестница в саду, о существовании которой вы каким-то образом догадались, хотя она давно была засыпана землей и поросла кустарником; второе — замурованный дверной проем; и, наконец, обои, которых вы не могли раньше видеть и, тем не менее, в точности представили себе их рисунок. Так?

— Да.

— Ну что ж, в таком случае, самым естественным объяснением является то, что когда-то вы все это уже видели…

— То есть… в предыдущей жизни?

— Ну, что вы, милочка! Я говорю об этой жизни. Возможно, все это известно вам из ваших же собственных воспоминаний.

— Но, мисс Марпл, я никогда не бывала в Англии. Месяц назад я приехала сюда впервые.

— Вы абсолютно в этом уверены?

— Ну разумеется! Я всю жизнь провела в Новой Зеландии, неподалеку от Крайстчерча[228].

— И там родились?

— Нет, родилась в Индии. Мой отец был офицером Британской армии. Когда мне было года два, не больше, моя мама умерла, и вскоре отец отослал меня к маминым родственникам в Новую Зеландию — там я и выросла. Через несколько лет отец тоже умер.

— А вы не помните, как вы плыли из Индии в Новую Зеландию?

— Очень смутно. Помню только море, и такое круглое окошко… Был там еще человек в белой форме: красное лицо, голубые глаза и отметина на подбородке — видимо, шрам. Помню, как он меня подбрасывал на руках: подбросит — поймает, подбросит — поймает, а мне и жутко, и весело… Но все это какие-то фрагменты, ничего цельного.

— А вы не помните — была ли у вас в то время какая-нибудь няня… или, возможно, айя?[229]

— Нет, айи не было, а вот няню помню — она потом жила у нас довольно долго, мне уже было лет пять. Она умела вырезать забавных уточек — из бумаги. Да, няня тоже плыла со мной на пароходе: помню, она еще бранила меня за то, что я брыкалась и ревела, когда капитан хотел меня поцеловать. Понимаете, мне очень не нравилась его колючая борода.

— Гм-м, все, что вы говорите, милочка, очень интересно, но мне кажется, вы что-то путаете. Судя по всему, вы сейчас рассказываете о двух разных кораблях и двух капитанах. У одного была борода, у другого — очень красное лицо и шрам на подбородке.

— Д-да, — задумчиво протянула Гвенда. — Наверное, вы правы.

— Мне все-таки кажется, — продолжала мисс Марпл, — что когда ваша мама умерла, отец не сразу отправил вас к родственникам, а сначала взял с собой в Англию. И очень возможно, что вы с ним жили именно в «Холмах» — в этом самом доме. Помните, вы сами говорили, что с первой же минуты почувствовали себя там как дома? И не исключено, что та комнатка, которую вы выбрали для себя, была когда-то вашей детской.

— Да, там раньше была детская. На окнах и сейчас решетки.

— Вот видите! А на стенах были те славные обои, с васильками и маками. Дети ведь накрепко запоминают стены своих детских. Я, например, до сих пор помню бледно-лиловые ирисы на стене рядом со своей кроваткой — хотя, насколько мне известно, обои в моей детской переклеили, когда мне было три года.