Врата судьбы. Занавес. Забытое убийство. Рассказы

— Я просто подумала, что в наши дни происходит в точности то же самое. Все повторяется. В романе дети отправляются в крестовый поход[118]… Бодро и весело. Они так гордятся собой, бедняжки! Эти несмышленыши уверены, будто Господь избрал их для освобождения Иерусалима и раздвинет перед ними хляби морские, как поступил уже однажды, спасая библейского Моисея. И посмотри что творится сейчас… Скамьи подсудимых забиты хорошенькими девчушками и симпатичными мальчишками, каждый из которых совершил убийство — и не наживы ради, а во имя идеи! А ведь именно во имя идеи случилась когда-то Варфоломеевская ночь![119] Видишь? Все повторяется. Только теперь неофашисты упоминаются в связи с одним очень респектабельным университетом. К сожалению, дело быстро замяли… Слушай, Томми, а вдруг мистер Криспин найдет здесь еще какой-нибудь тайник? Скажем, в цистерне для воды. Ты же знаешь, грабители банков часто прячут сейфы в цистернах. Хотя для бумаг там, конечно, сыровато… Как ты думаешь, когда он закончит свое расследование, он вернется, чтобы поискать тайник, а заодно приглядеть за нами?

— За тобой, Таппенс, — возразил Томми. — За мной приглядывать не надо.

— Какой ты самонадеянный.

— Как бы там ни было, уверен, попрощаться он заглянет обязательно.

— О да, у него хорошие манеры.

— Он наверняка захочет лишний раз удостовериться, что с тобой все в порядке.

— Я совсем здорова!

— А знаешь, он и правда завзятый садовод, — сказал Томми. — Я это понял по разговору с ним. И он действительно в свое время помогал по саду покойному Соломону. И все это здесь знают. Отличное, надо сказать, прикрытие. Не подкопаешься.

— Да, в таких делах приходится учитывать каждую мелочь, — согласилась Таппенс.

Раздался звонок в дверь, и Ганнибал тигром вылетел из комнаты, готовый растерзать — или, по крайней мере, до смерти напугать — любого, кто посмел вторгнуться на охраняемое им священное пространство. Томми вернулся с конвертом в руке.

— Адресовано нам обоим, — сказал он. — Вскрыть?

— Давай, — сказала Таппенс.

Он надорвал конверт.

— Ого! — сказал он. — Приятный сюрприз!

— Что это?

— Приглашение от мистера Робинсона. Тебе и мне. Отобедать с ним через две недели, когда, он надеется, ты окончательно поправишься. В его загородном доме. Кажется, где-то в Сассексе.[120]

— Думаешь, он нам что-нибудь расскажет? — спросила Таппенс.

— Не исключено, — ответил Томми.

— Взять с собой список? — спросила Таппенс. — Прав да, я уже выучила его наизусть. — И она перечислила: — «Черная стрела», Александр Паркинсон, Мэри Джордан, фарфоровые «Оксфорд» и «Кембридж», Грин-эн-Ло, Кей-кей, живот Матильды, Верный Дружок, миссис Хендерсон, Додо……

— Достаточно, — прервал ее Томми. — Голова идет кругом.

— Да уж. Бессмыслица полная. А как ты думаешь, у мистера Робинсона будет кто-нибудь еще?

— Возможно, полковник Пайкэвей.

— В таком случае, — сказала Таппенс, — не забыть бы прихватить пастилки от кашля. Ой, ну прямо не терпится познакомиться с мистером Робинсоном. Не верю, что он действительно такой желтый и толстый, как ты его описывал… Ой! Томми, что я вспомнила! Ровно через две недели Дебора привезет к нам детей!

— Нет, — ответил Томми. — Она сегодня звонила. Дети приедут на эти выходные.

— Слава Богу! — облегченно вздохнула Таппенс.

Глава 16 Птицы летят на юг

— Что, едут?

Стоявшая в дверях Таппенс беспокойно вглядывалась в поворот дороги, из-за которого должна была появиться машина ее дочери Деборы с тремя внуками.

Из дверей выглянул Альберт.

— Еще рано, мэм. Это бакалейщик. Вы не поверите, но яйца снова подорожали! Чтобы я еще раз проголосовал за это правительство! Надо попробовать теперь за либералов.

— Пойду я, наверное, лучше приготовлю к обеду ревень и тертую землянику со сливками.

— Не стоит, мэм. Я уже приготовил. Я видел однажды, как вы это делаете.

— Скоро ты сможешь возглавить кухню какого-нибудь престижного ресторана, Альберт, — сказала Таппенс. — Между прочим, это любимый десерт Дженет.

— Да. И еще я сделал пирог с патокой — мастер Эндрю их обожает.

— Комнаты убраны?

— Да. Беатрис сегодня, как ни странно, пришла вовремя. А в ванную мисс Деборы я положил ее любимое мыло. «Герлен Сандаловое».

Таппенс облегченно вздохнула. К приезду родных все было готово.

Послышался гудок, и через несколько минут к дому подъехала машина. За рулем сидел Томми. В следующий миг гости уже стояли на крыльце — дочь Дебора, прекрасно сохранившаяся в свои сорок лет, пятнадцатилетний Эндрю, одиннадцатилетняя Дженет и семилетняя Розали.

— Привет, бабушка! — восторженно завопил Эндрю.

— А Ганнибал где? — закричала Дженет.

— Я чаю хочу, — хныкала маленькая Розали, с трудом сдерживая слезы.

Последовали приветствия, объятия, поцелуи. Альберт занялся разгрузкой фамильных сокровищ: клетки с попугайчиком, аквариума с золотыми рыбками и хомяка в ящичке.

— Так вот он какой, новый дом, — сказала Дебора, обнимая мать. — Мне он нравится. И даже очень!

— Можно посмотреть сад? — спросила Дженет.

— Все после чая, — ответил Томми.

— Я хочу чаю, — капризно повторила Розали.