Врата судьбы. Занавес. Забытое убийство. Рассказы

«Мой друг, разве у вас не разыгралось любопытство, когда вы увидели, откуда я вам пишу? Нахлынули старые воспоминания, ведь так? Да, я и в самом деле в „Стайлзе“. Представляете, теперь здесь что-то вроде гостиницы. Держит ее один из ваших, полковник в отставке, истинный британец, вы понимаете — привилегированная частная школа ну и так далее… Bien entendu,[129] гостиница приносит доход только благодаря его жене. Она поставила дело, ничего не скажешь, но язык у нее что змеиное жало, бедолаге полковнику здорово достается. Будь я на его месте, я задал бы ей жару!

Я увидел в газете рекламу их гостиницы, и мне взбрело в голову снова побывать там, где я впервые почувствовал себя как дома в вашей стране. В моем возрасте приятно вспомнить прошлое.

И потом, представьте себе, я встретил здесь джентльмена, баронета, который оказался другом того человека, у которого служит ваша дочь (по-моему, эта фраза звучит, как нескладный перевод из учебника французского языка, вы не находите?).

И у меня сразу созрел план. Дело в том, что баронет хочет подбить Франклинов приехать сюда на лето. А я в свою очередь уговорю вас, и мы все окажемся вместе, enfamille[130]. Это будет просто замечательно. Поэтому, мой дорогой Гастингс, depechez-vous[131], приезжайте как можно быстрее. Я заказал для вас номер с ванной комнатой (надеюсь, понимаете, что наш добрый старый „Стайлз“ теперь осовременен), я долго препирался с миссис Латтрелл пока не сговорился tres bon marche[132].

Франклины и ваша прелестная Джудит прибудут сюда через несколько дней. Все устроено, так что ни о чем не беспокойтесь.

A bientot,[133]

Ваш Эркюль Пуаро».

Заманчивая перспектива, подумал я и без колебаний согласился с предложением моего старого друга. Ничто меня не удерживало, постоянным домом я так и не обзавелся. Один мой сын служит во флоте, другой женился и держит ранчо в Аргентине. Дочь, Грейс, вышла замуж за военного, и в настоящее время они находятся в Индии. Другая дочь — Джудит, я всегда втайне любил ее больше других своих детей, хотя часто ее не понимал. Загадочная, странная, скрытная девочка, замкнутость которой обижала меня, причиняла мне боль. Жена лучше меня понимала дочь и уверяла, что со стороны Джудит это не недоверие к нам, просто она ничего не может с собою поделать, как бы отчаянно ни пыталась себя преодолеть. Как и меня, Джудит временами очень тревожила свою мать. Девочка испытывает слишком сильные, острые чувства, а врожденная замкнутость не позволяет дать им выход, — так говорила моя жена. Временами у Джудит случались странные приступы — периоды сосредоточенного молчания и страстной, почти отчаянной, увлеченности чем-то. У нас в семье она считалась самой умной, и когда захотела учиться в университете, мы тут же ее поддержали. Примерно год назад она получила степень бакалавра и должность помощника доктора Франклина, специалиста по тропическим болезням. Жена этого доктора страдала каким-то тяжелым недугом.

Иногда мной овладевали мучительные сомнения: а если поглощенность работой и преданность шефу свидетельствуют о том, что сердце Джудит уже ей не принадлежит? Однако их отношения основываются на общем деле, думал я, и успокаивался.

Джудит, я уверен, меня любит, просто у нее — такой замкнутой по природе — мои, как она выражается, сентиментальность и старомодные взгляды вызывают зачастую нетерпеливое раздражение. И тем не менее, если быть откровенным, Джудит меня тревожит.