Врата судьбы. Занавес. Забытое убийство. Рассказы

Она умолкла. Глубокая печаль охватила меня. Как все это верно! Сборище несостоявшихся. Седые головы, подернутые пеплом сердца, тусклые мысли. Я, одинокий и грустный, эта женщина с ее горечью и разочарованием. Доктор Франклин, талантливый и честолюбивый, но связанный по рукам и ногам, его жена — жертва изнурительной болезни. Невзрачный Нортон, слоняющийся по окрестностям и высматривающий птиц. Даже Пуаро, некогда блистательный Яуаро, превратился теперь в немощного обездвиженного старика.

Какой разительный контраст с прежним «Стайлз». Эта мысль сжала мне сердце, и с моих губ невольно сорвался сдавленный стон, полный сожаления и боли.

— Что с вами? — встревожилась мисс Коул.

— Ничего. Просто меня поразил контраст с прошлым. Знаете, много лет назад, молодым человеком, я был здесь. Какая разница между былым и настоящим!

— Да, понимаю. Тогда здесь царила радость, да? И все, наверное, были счастливы?

Удивительно, как скачут порой мысли, точно картинки в калейдоскопе. Как сейчас у меня. Воспоминания, события мелькают, перетасовываются, сбивают с толку. И вдруг мозаика складывается в определенный рисунок.

Я сожалел о прошлом только как о прошлом, реальные события тут ни при чем. Ибо даже в минувшие времена в «Стайлзе» не было счастья. Я беспристрастно вглядывался в то, что тогда здесь происходило. Мой друг Джон и его жена, недовольные, ропщущие на жизнь, которую вынуждены вести. Лоуренс Кавендиш, погрузившийся в меланхолию. Синтия, юная и прелестная, подавленная своим зависимым положением. Инглторп, женившийся из-за денег на старухе. Нет, никто счастлив здесь не был. Вот и теперь то же. «Стайлз» печальное место.

— Я поддался ложному чувству. В «Стайлзе» никогда не было счастья. И сейчас нет. Здесь все несчастливы.

— Но ваша дочь…

— И она тоже, — сказал я с внезапной уверенностью. Да, Джудит тоже несчастлива. — Бойд Каррингтон? — с сомнением произнес я. — Он как-то мне говорил, что одинок, но тем не менее он получает от жизни удовольствие, с увлечением перестраивает дом и все такое прочее.

Мисс Коул внимательно на меня посмотрела.

— Да, в таком случае сэр Уильям — исключение. В отличие от нас он не здешний. Он из другого мира — благополучного и независимого. Он преуспел в жизни и знает это. Он состоялся.

— Мне кажется, — осторожно сказал я, — что жизнь у вас была не слишком радостная.

Она тихо проговорила:

— Вы ведь не знаете, кто я?

— Э-э… я знаю, как вас зовут…

— Коул — не моя фамилия, это фамилия моей мамы. Я взяла ее после…

— После чего?

— Моя настоящая фамилия Литчфилд.

Сначала до меня не дошло, просто было что-то знакомое в этом имени. Потом я вспомнил.

— Мэтью Литчфилд?

Она кивнула.

— Вижу, вы знаете. Про это я и говорила. Наш больной отец был настоящим деспотом. Не давал нам жить. Мы даже не могли никого пригласить к себе домой. Он лишил нас денег, выдавал какие-то жалкие гроши. Мы жили как… в тюрьме.

Она умолкла. Ее прекрасные глаза расширились и потемнели.

— И тогда сестра… моя сестра…

Она осеклась.

— Пожалуйста, не продолжайте… не надо. Вам слишком тяжело. Я все знаю. Нет нужды рассказывать.

— Нет, вы не знаете. Не знаете. Мэгги… Немыслимо… это немыслимо. Она пошла в полицию, сдалась им, призналась. Но я не верю! Я знаю, чувствую, это неправда. Она не могла… Не могла сделать того, в чем призналась.

— Вы хотите сказать… — я колебался, — что факты противоречат…

Она прервала меня.

— Нет-нет, не то. Сама Мэгги… Она не могла. Это… это была не Мэгги!

Признание чуть не сорвалось у меня с языка, но я удержался. Еще не настало время, когда я смогу сказать ей: «Вы правы. Это не Мэгги».

Глава 9

Было, наверное, уже часов шесть, когда на дорожке появился полковник Латтрелл. В руках он нес дробовик и пару подстреленных диких голубей.

Я окликнул его, он остановился и, как мне показалось, с удивлением на нас посмотрел.

— Привет, что вы тут делаете? Знаете, эта развалюха небезопасна. Того и гляди рассыплется. Как бы не угодила вам на голову. Элизабет, боюсь, вы испачкаетесь.

— Нет-нет, все в порядке. Капитан Гастингс пожертвовал своим носовым платком ради моего платья.

— Правда? Ну хорошо, очень, очень хорошо, — проговорил себе под нос полковник.

Он стоял, подергивая ус. Мы тоже встали со скамейки и подошли к нему.

Казалось, его мысли витают где-то далеко отсюда… Очнувшись, он сказал:

— Отстреливаю этих голубей. Проклятые птицы. От них один вред, знаете ли.

— Говорят, вы превосходный стрелок, — заметил я.

— Кто вам сказал? А, Бойд Каррингтон. Было дело… да, было дело. Теперь уж не то, совсем не то. Годы берут свое.

— Зрение сдает?

Он сразу же протестующее замотал головой.

— Чепуха. Зрение не хуже, чем прежде. То есть, конечно, читаю сейчас в очках. Но вдаль вижу отлично.

Он помолчал и снова повторил:

— Да… все в порядке. Дело не в этом.

Голос у него упал, и он что-то рассеянно забормотал.

Мисс Коул огляделась и сказала:

— Какой чудесный вечер!