Врата учености

Обычным исходом для большинства провинившихся в неосторожной болтовне было наказание плетьми (в более серьезных случаях — кнутом) и «освобождение» на волю или к прежнему месту службы. Получать по заднице мне очень не хотелось, но, видимо, судьба такая. Журналист — профессия опасная, и я доигрался. С другой стороны, при подозрении на групповой сговор или запирательстве подозреваемых начинался допрос с «пристрастием». Идти в отказ смысла никакого. Полезнее стоять на своем и уж потом каяться, когда не останется выхода.

— Из любви к отечеству, — сказал я проникновенно, — стремлюсь донести верные мысли посредством печатного слова. Может, в следующий раз задумаются принимающие решения о важности сохранять взятое с боя раньше. Надир бы и за Гилянь, самое отвратительное место, спасибо сказал и наши сапоги поцеловал. Зачем отдавать все? Он теперь в России не нуждается и станет воевать за свои интересы. Тот же Кавказ примучивать.

— Об этом говорил с посланниками саксонским, прусским, австрийским? — грохнул он неожиданным козырем.

Мне такой поворот страшно не понравился, и все ж не особо удивил.

— Ослепленные былым величием Речи Посполитой, мы не замечаем простейшей вещи: все это в прошлом, — начал я говорить, старательно подбирая слова. Сейчас важно не брякнуть чего двусмысленного. — Польская сила поблекла и истаяла, превратившись в неясные воспоминания, способные лишь надуваться от гордости за предков. И прорусская, и профранцузские партии недавно имели мало общего с реальными интересами страны. Они отстаивали в основном притязания соперничавших знатных фамилий. Расположение их вождей обыкновенно покупалось за немалые деньги.

Внимательно посмотрел на Ушакова. Тот слушал, склонив голову набок. Я буду честен предельно, тем более что с самого начала знал о перлюстрации дипломатической почты.

— Рано или поздно ситуация повторится. И нам снова придется сажать на трон очередного саксонца. А зачем? Саксонец не способен сам удержаться без помощи иностранных войск, не контролирует страну, даже не имеет нормальной армии. Былая замечательная конница представляет сегодня собой жалкое зрелище, на наемную пехоту денег в казне нет. Какой смысл поддерживать неискренних сторонников и вместо получения дохода отдавать золото?

Сам увлекся, излагая в очередной раз тезисы.

— Это необязательно, но мы однажды можем получить очередного Батория с территориальными претензиями и желанием воевать всерьез. Не вижу смысла в подобном поведении. Чем подкупать вельмож, пусть они платят налоги государству Российскому, будучи его подданными. Потребовать уравнять в правах всех граждан вне зависимости от конфессии и ввести войска в ответ на неповиновение. Эксцессы обязательно произойдут, и предлог к захвату появится.

— Раздел вопреки договорам о сохранении территориальной целостности, — голосом, в котором звучало удовлетворение, констатировал Андрей Иванович. — Хочешь рассорить с Австрией! Кто внушил такие мысли?

— Никто, — устало отрезал. — Старался писать и говорить ясно, для того чтобы поняли просто, и ничего бы лишнего, сверх сказанного, зря не искали. Мое предложение логично и полезно нашей стране. Кому нужно это рыхлое образование? Проще поделить. Православное население к России, католиков в Австрию или Саксонию, север — Пруссии. Всем заметная польза.

— Кроме Варшавы.

— А ее мнение давно и так никого не интересует.

— От кого получал деньги? Франция, Швеция? Говори!

— Ни от кого ничего не брал, никаких договоров или бумаг не подписывал. Всего лишь беседовал в дружеской обстановке.

— Какое отношение к этим разговорам имеет Анна Карловна?

— Абсолютно никакого. Она указаний не давала, наград за беседы не вручала. В основном занята делами академии.

Он еще помучил вопросами, опять и опять возвращаясь к самому главному, по чьему наущению действовал и насколько в курсе моя царевна. Не может личный секретарь действовать самостоятельно. Причем профессионально заходил с разных направлений и внезапно возвращался к прежнему, говоря о чем другом. Ничего нового он не услышал.

Тут действительно отсутствует заговор и присутствует самодеятельность. Закинуть парочку идей на будущее, дав понять обиняками, что не один так думаю. А что они себе представили — не мои проблемы. Тем более что никаких подписей и бумаг. Чисто дружеские беседы. Я скорее рассчитывал на реакцию Анны Иоанновны, читающей расшифровку дипломатической корреспонденции, чем на официальные обращения. Видимо, дождался. Отнюдь не нужного вида.

— Подписывай, — сказал Ушаков наконец, подозвав писаку с бумагами.