Врата в бессознательное: Набоков плюс

Вспомним, что 3-ка — иногда не столько ложь, сколько неверие. А небылица должна быть убедительной: слушатель должен как бы поверить в ту необычную реальность, которую она показывает.

Вот я котлеточку зажарю
Бульончик маленький сварю
И положу, чтобы лежало
А сам окошко отворю
Во двор и сразу прыгну в небо
И полечу, и полечу
И полечу, потом вернуся
Покушаю, коль захочу

Это небылица? Нет. Стихи концептуалиста Дм. Пригова. Небывальщина? Безусловно. Как и «Из жизни Пушкина» Д. Хармса. И многое-многое другое.

Вот еще коротенький текст (довольно модное выражение): «Это тараканы бенгальские огни жгут». Не небылица, но небывальщина — ответ на реплику в интернет-дискуссии о политике: «В глазах М. я часто замечал отблески огня чьего-то разума».

Итак, небывальщина никуда не исчезла и в современной жизни.

В 1-ой, «социальной», позиции стихи концептуалистов как выразителей небывальщины статистически значимо отличаются от классических народных небылиц, а также от нескладушек чуть меньшей преданностью 3, 4, 3–4 полям (тогда как от современных народных небылиц и авторских небылиц они, концептуалисты, по этому параметру не отличаются). Вся совокупность небылиц и нескладушек еще более привязана к этим игровым-магическим полям, чем творения концептуалистов. При этом в отличие от народных небылиц (классических и современных) авторские небылицы избегают «обманное» 3 поле; а современные народные небылицы избегают это поле более классических.

Современные авторы небылиц для детей нередко стараются, в отличие от творца-народа, каким-то образом мотивировать или «разоблачить» свою небывальщину, словно ее стесняясь или думая, что дети без объяснений не поймут: то «Вдруг поднялся сильный ветер, / Перепутал всё на свете» (Р. Фархади «Небылица-перепутаница»), то «Это Костя мне сказал. / Он на выдумку — мастак!» (С. Баруздин «Плыл троллейбус в океане»), то сам рассказчик запутался при повторах стишка на спор (Э. Успенский «Я не зря себя хвалю»); или в конце автор задает слушателям «проверочный» вопрос: «Быстро дайте мне ответ — / Это правда или нет?» (К. Чуковский «Теплая весна сейчас»).

Народные небылицы еще чаще авторских избегают «ответственное» 2 поле и еще чаще предпочитают основные, а не промежуточные поля. А вот по 4 полю эти жанры не отличаются.

Все поля, связанные с обманной 3-кой, современные народные небылицы для детей избегают еще сильнее, чем стихи концептуалистов, адресованные взрослым. (Концептуалисты увереннее в своих читателях или в себе как авторах?) Классические народные небылицы (а также авторские небылицы, равно как и нескладушки) еще сильнее концептуалистов избегают 1, 2, 1–2 поля. И в целом эта небывальщина опережает концептуалистов в нелюбви к этим полям.

Современные небылицы не отличаются от классических по длине маршрута.

Нескладушки — своеобразный, жестко форматированный промежуточный жанр между фольклором и художественной литературой: в 1-ой, «социальной», позиции в отличие от остальных фольклорных жанров он предпочитает 4 поле остальным, а во 2-ой, «внутренней», позиции — также любит 2 поле, как и остальные поля (чем отличается от фольклора и не отличается от авторских произведений).

Итак, 2 поле во «внутренней» позиции — индикатор: малые жанры фольклора во 2-ой, «внутренней», позиции стараются избегать рефлексивной и ответственной 2-ки, в отличие от авторских жанров.

Закрывая тему фольклора, побалуем читателя не слишком известным жанром нескладушки:

По стене ползет утюг, красной армии боец.
К нему лошадь подошла — тоже семечки грызет.

Концептуалисты — не совсем постмодернисты?

«Литература постмодернизма, с точки зрения Ихаба Хассана („Расчленение Орфея“), по сути, является антилитературой, так как преобразует бурлеск, гротеск, фантастику и иные литературные формы и жанры в антиформы, несущие в себе заряд насилия, безумия и апокалиптичности и превращающие космос в хаос ‹…› Если классическое литературное произведение ясно дает понять, где автор говорит серьезно, а где — иронизирует, то в постмодерне эта граница размыта, и читатель, как правило, остается в недоумении — где пародия, а где искренний, подлинный текст» [44].

Ну, читатель читателю рознь! Один нечувствителен к сигналам из глубоких слоев произведения, другой их «кожей» («нутром», «печенкой») чувствует.