«Вратарь, не суйся за штрафную!». Футбол в культуре и истории Восточной Европы

[Катарина Шмиц: ] Быть может, нам нужен столичный футбол, в рамках которого можно прекрасно соединить воедино мультикультурализм с пережитками национализма? Вы же вот рассказываете замечательную историю об «Интернационале»…

[Роберт Менассе: ] Это то, что в двенадцать лет я пережил сам. И всегда мечтал когда-то эту историю использовать. В 1966[97] году миланский «Интернационале» играл в Вене с мадридским «Реалом». Это был финал Кубка Европы. Отец, как бывший игрок австрийской сборной, получил контрамарку. Я был очень взволнован: ведь за «Реал» тогда играл Ференц Пушкаш, один из лучших футболистов мира. Чего я не понимал, так это то, что оркестру по ошибке вместо нот миланского гимна дали ноты коммунистического «Интернационала». Отец побледнел. По рядам прокатился ропот. Потом уже отец объяснил мне ситуацию. Я никогда не смог ее забыть. Ференц Пушкаш играл в тот день просто отвратительно. «Реал» проиграл со счетом 3:1. Позже я спрашивал себя, может ли статься, что Пушкаш — который бежал за границу из сталинской Венгрии — был настолько парализован коммунистическим «Интернационалом»?[98]

Решающее значение имеет различие между анекдотом, переданным Менассе в интервью, и той же анекдотической наррацией в романе. Ведь там эпизод не только непосредственным образом связан с официанткой, внимание в нем заострено на самом Пушкаше и связи между поражением «Реала» и смятением Пушкаша. Действие мнимого «отчета» о пережитом случае, изложенном в интервью, состоит в фикциональной интеграции эпизода в опыт официантки и в том, что интрадиегетически она вложена в уста Фридша и в качестве анекдотического десерта пересказывается последним для выразительной характеристики героини-миланки. Кредит доверия футбольного идола Пушкаша от этого, конечно, не страдает, но благодаря этой ситуации политизируется, поскольку на примере этого «возможно, лучшего футболиста в мире»[99] и таким образом — на примере футбола его история кажется более наглядной и получает более зримое воплощение в литературе.

К столь же «великому моменту» в истории футбола обращена и сцена в кинокомедии Роберта Кольтаи «Мы никогда не умрем» (Sose halunk meg, 1992/1993, Венгрия, режиссер Р. Кольтаи)[100]. Действие фильма помещено в Венгрию 1960-х: главный герой Дьюси бачи (дядя Дьюла) вместе с племянником Ими Тордаем отправляется из Будапешта в провинцию, среди прочего — на еженедельную ярмарку в Уйхель, чтобы продать там вешалки для платья. Ими предстоит познакомиться с жизнью и стать мужчиной, в чем примером должен служить ему «умудренный опытом» Дьюси бачи. Поначалу, однако, они оказываются на будапештском ипподроме, где Дьюси бачи предается игорной страсти и где они лишаются карманных денег Ими и наручных часов. По прибытии же в Уйхель не только оказывается, что Дьюси бачи там едва не со всеми знаком (о чем он часто заявляет: «Видишь, малыш, меня знают везде!»), но и обнаруживаются то тут, то там нередкие, по всей очевидности, не свободные от некоторых проблем и деликатности «старые истории», которые и составляют славу Дьюси бачи.