Времена и нравы. Проза писателей провинции Гуандун

Дашань сдернул маску, обнажив свое демоническое лицо с оскаленными зубами. Под маской оно сопрело до красноты и напоминало голову свиньи, зажаренной в соевом соусе; он выглядел безобразно и в то же время смешно. Сяошань подал ему мокрое полотенце. Дашань вытер лицо и со вздохом сказал:

– Эх, после того как у меня было изуродовано лицо, я ни разу не смотрел на себя в зеркало. Я избегаю всех предметов, в которых могу отражаться – оконных стекол, витрин, металлических предметов, дисков, водной глади. Если у меня нет возможности избежать этого, я просто закрываю глаза. Я прекрасно понимаю, что никто, включая меня, не в состоянии противостоять страху и ужасу, которые вызывает мое изуродованное лицо. Я ненавижу свою внешность. Я чувствую себя безумно одиноким, одиноким до дрожи, будто бы я последний скитающийся в мире людей черт. И этот кинотеатр я выкупил потому, что, когда я остаюсь здесь наедине с самим собой, я как будто остаюсь наедине со своими детскими воспоминаниями. Здесь не существует моего лица, оно тут не имеет значения. Только здесь я могу почувствовать себя живым, почувствовать себя полноценным. А за пределами этих стен я чувствую себя ущербным физически и уродливым душевно.

– Я понимаю… – пробормотал я.

Дашань продолжал:

– Я никогда не смотрюсь в зеркало, но это не значит, что у меня нет желания увидеть себя. У людей от природы есть желание смотреть на себя, и я не являюсь исключением. В такие моменты я смотрю на Сяошаня и представляю, что он – это я, каким я должен был бы стать, каким я мог бы быть в реальности. Но все же, как бы мне ни хотелось, Сяошань – это Сяошань, а не я, Дашань. Пусть мы и однояйцевые близнецы, но он – это он, а я – это я, и эту обособленность ничем не разрушить, никак не изменить. Теперь ты понимаешь мою боль? Я думаю, что если бы не было этого обособленного существования, то не нужны были бы и книги. Ты как писатель хоть раз задумывался об этом?

Я закивал головой:

– Действительно, так оно и есть…

Дашань встал, низко поклонился мне и сказал:

– Поэтому я пригласил тебя – чтобы попросить об одной услуге.

– Что за услуга, продолжай, – произнес я тоном видавшего виды человека, готового всегда прийти на помощь.

Он заколебался и, понизив тон, сказал:

– Пойми меня.

Я удивился и, потирая правой рукой ухо, проговорил:

– Я и так прикладываю все усилия, чтобы понять тебя.

– Этого не достаточно, отнюдь не достаточно.

– Тогда что же мне еще прикажешь сделать?

Дашань приподнял голову, впился в меня взглядом и, чеканя каждое слово, произнес:

– Стань вторым мной.

Я вскочил с места и напряженно спросил:

– Что ты несешь? Как стать вторым тобой?

Дашань расхохотался; его лицо исказилось, совершенно потеряв человеческие очертания, и уже не поддавалось никакому описанию.

– Я хочу, чтобы у тебя было такое же уродливое лицо, как у меня! – сказал он.

– Нет, нет!!! – отчаянно заорал я. Звук моего голоса был громким, но каким-то бессодержательным, его будто бы поглотила неисчерпаемая пустота, окружившая меня.

Высказав все это, Дашань почувствовал себя свободнее. Он сказал:

– Не торопись отказывать мне, ты будешь делать это не за просто так.

Сяошань открыл черный чемодан, который носил с собой; внутри тот был набит зелеными американскими долларами. Дашань сказал:

– Здесь сто тысяч долларов, это тебе просто подарочек в честь знакомства. Если ты согласишься, то я отдам тебе десять процентов акций моей компании, их рыночная стоимость более десяти миллионов. Я подготовил все необходимые документы, тебе лишь нужно поставить подпись, и они сразу вступят в силу.

– Но… но зачем… зачем тебе все это?.. – Я полностью потерял нить происходящего, мне казалось, что я провалился в кошмарный сон, в котором любые разумные доводы бесполезны.

– Я уже говорил – чтоб ты лучше понял меня.

– И что… тебе так важно, чтобы я тебя понимал?

– Да, мне это очень важно.

– За-зачем?

– Ты будешь разделять со мной мое одиночество, так я смогу избавиться от этого смертельного чувства и жить дальше.

– А могу ли я понять тебя, написав роман?

– Нет, можно понять, только испытав это на своей шкуре.

– Я протестую… – задыхаясь, произнес я и упал обратно в кресло.

– Не торопись отказываться, ты и за всю жизнь не сможешь потратить этих денег, к тому же я подарю тебе дом, прямо рядом с моим, чтобы, когда мне будет одиноко, я мог приходить к тебе общаться.

– Нет…

– У тебя будут слуги, они будут ухаживать за тобой. Ты сможешь перевезти своих родителей, чтобы и они могли насладиться счастливой жизнью. Им нелегко было воспитывать тебя, а ведь за последние годы ты ни разу не высылал им денег! Твой отец уже два года как на пенсии, им нелегко приходится.

– Так ты еще про мою семью узнавал…

– У тебя не только будут слуги, я найду тебе женщину, какую захочешь, госслужащую, преподавательницу университета, студентку – выбирай на свое усмотрение. Тогда ты поймешь, что такое любовь женщин.

– Я не заслуживаю любви…