Времена не выбирают

Уже по темноте удалось упасть в ноги воеводе. Да и не самому воеводе, а его коню. Да и то едва жизни не лишили. Налетели дружинники, мечами чуть было не порубили. Не порубили, но отпинали ногами на славу. И как ни молил воеводу выслушать, тот ничего не слышал. И не обратил бы на него вообще никакого внимания, если бы не скука и не любопытство. Очень уж забавно грязный мужичонка к нему руки тянул!

Один из воинов поумнее прочих оказался. Прислушался, что там болезный лепечет, и остановил избиение. Прислушался к хрипу бедолаги и подскочил к хозяину, пересказал услышанное.

– Может, брешет? – лениво молвил воевода.

И воин тут же подскочил к гонцу, пнул его для острастки в грязный бок, наклонился и повторил вопрос:

– А ты не брешешь, пес?

И мужичонка отчаянно замотал головой, отчего наконец-то с нее шапка свалилась.

– Не брешет! – развернулся к воеводе дружинник.

– Пусть говорит! – величаво склонил голову начальник.

Выслушал мужичка, задумался. Тронул поводья, толкнул коня в крутые бока каблуками красных, расшитых золотом сапог. Поехал дальше, за ним и дружинники пристроились. А мужичонка подхватил шапку и в сторонку отполз, радуясь, что не забили до смерти за плохую весть…

После сытного ужина воевода откинулся спиной на мягкие подушки, погладил довольно сытое брюхо, прогнал прочь домашних – думать будет! И призвал к себе доверенного человечка. Поманил его пальцем, чтобы подошел поближе. И еще ближе, чтобы никто разговора не подслушал.

– Поскачешь в Липное, посмотришь там, что за новые людишки объявились. Выясни у них, где сам молодой Липный! Что с ним. И с обозом разберись! – Придавил человечка взглядом, многозначительно помолчал, прикрыл на мгновение глаза. – Понял?

– С людишками теми как обычно сделать? – Доверенный склонился еще ниже.

– На месте разберешься, – кивнул воевода. – Прикажи сотника позвать!

Человечек выглянул за дверь, передал кому-то из холопов хозяйский приказ и остался стоять возле стены. Ожидание не затянулось, сотник объявился быстро, словно дожидался неподалеку. Не успел войти и доложиться, а воевода уже начал говорить:

– Утром отправишь с ним полусотню из своих, проверенных. Подбери самых опытных и надежных. Если там действительно Липный, то знаешь, что с ним делать.

– А с его людьми?

– А зачем мне его люди? Своих хватает, – удивился воевода и пошевелил кистью руки, выпроваживая обоих. – Ступайте прочь оба. И Глашку ко мне позовите…

* * *

Ростих довел обоз до назначенного места. Осталось боярина дождаться и всем вместе до города дойти. После этого можно и домой отправиться. Затянулась служба, устали в походе. Хорошо хоть не зря сходили. Будет теперь на что дальше жить.

Расположились на поле, неподалеку от закованной в лед реки. С местными отношения как-то сразу не заладились, поэтому решили не расслабляться, выставили заставы, дежурили на подступах днем и ночью.

Поэтому и о приближающихся со стороны города дружинниках узнали загодя. И успели приготовиться к встрече. Только не ожидали, что это будут люди воеводы, поэтому и растерялись вначале. Свои же вроде бы как? А потом стало поздно.

Невзрачный мужичонка показал верительную грамотку, отвлек внимание на себя. И пока Ростих печати изучал и буквицы, дружинники мало того что успели лагерь окружить, так еще и в каждую телегу заглянули, опытными взглядами находящееся там добро оценили. И мужичонке тому сразу обсказали. И коней рыцарских увидели. Кони их больше прочего добра взволновали.

Опомнился охотник, глянул, а вокруг кольцо из служивых стянулось. И что самое поганое, так они мечи обнажили! Значит, не собираются никого в живых оставлять…

– Липного, говоришь, обозец? – переспросил мужичонка. – Это кто же таков будет? Нет в Пскове таких!

– Боярина Липного! – подтвердил Ростих и незаметно для мужичка своим сигнал подал, чтобы к бою приготовились. Вспомнил предупреждение боярина.

А что тут готовиться, когда самострелы давно в руках находятся? Если только их на пришлых навести… Понимал умом, что полягут они все на этом поле. Даже если обоз без боя сдадут, то все равно не дадут им просто так уйти, порубят. Прочитал в глазах мужичка судьбу свою. И приготовился жизнь продать подороже. Заледенело в груди. Сколько сражений позади, а такого поганого ощущения там ни разу не было.

Обидно, что удалось среди врагов выжить, а тут на своей земле от своих же русичей приходится погибель принимать. А ведь говорил боярин про междоусобицу, да мимо ушей слова его пропустили. Зря…

Как умудрился краем глаза смазанное движение за кольцом оцепления заметить, не понял, ведь только на дружинников смотрел. Потому и не сообразил вначале, что увидел. Спустя мгновение только дошло. И надежда выжить появилась. И на мужичка проклятого уже свысока глянул. И к произносимым им словам прислушался. А тот все соловьем заливается, значимость свою выпячивает, глумится и самоутверждается.

– А ты знаешь, что все имущество твоего боярина в казну ушло? Знаешь. Это хорошо, – оскалился мужичонка. – Тогда понимать должен, что и обоз этот туда же пойдет! Мы его забираем. И коней тоже! Прочь в сторону, холопы!