Времена негодяев

— Теперь пора нам познакомиться, — благодушно сказал он. — Меня зовут Иосиф. Мне восемьдесят шесть лет. Квартируюсь в вашем имении три года. Прошу простить за самовольство, но вас здесь долго не было. Если вы полагаете, что старику места не найдется, то я уйду.

— Да ладно уж, — усмехнулся Виктор. — Места на всех хватит.

— Это точно, — подтвердил старик, — особенно внизу…

Он встретил взгляд Виктора и осекся.

— Я что-то не так сказал? — вскинул он пушистые седые брови.

Виктор, не отвечая, махнул рукой. Старик все-таки обнаружил лаз. Мало ящиков навалил. Конечно, неприятно, когда посторонние шарят по заветным углам твоего убежища, но семь лет — большой срок. Вот и появился новый жилец. Судя по всему, он здесь времени даром не терял. Да и не будь его неизвестно, чем окончилась бы резня у дверей! Вовремя он сунул топор, что и говорить!

— Мне надо привести себя в порядок, — сказала Ксения.

— Это туда, — старик указал вбок, — по коридорчику до конца и налево.

Ксения взяла плошку и скрылась в темном проеме. Старик проводил ее взглядом и сказал:

— Я нашел шланг, и воду провел. Бочка с водой очень удачно стоит, так что все удобства имеются. А раньше, я так понял, этих удобств на каждом этаже по пять штук располагалось. То ли народу много было, то ли с животами что-то не в порядке, боялись не добежать.

Виктор хмыкнул. Вот и бочка в дело пошла.

— Я полагаю, — старик доверительно понизил голос, — вы с девушкой путешествуете, а сюда заглянули по старой памяти, прихватить кое-чего на дорожные нужды?

Пожав плечами, Виктор ничего не ответил. Он не понял, о чем говорит старик. А тот погрозил пальцем и неслышно рассмеялся:

— Ай-яй-яй! Какой недоверчивый молодой человек! Вы думаете, Иосиф немного поживился вашим добром? Так давайте пройдем по всем закоулкам этого шалмана, и если пропала хоть одна ваша тряпка, то я возмещу весь ущерб.

Не обращая внимания на его слова, Виктор полез в суму и достал припасы. Старик же продолжал ворчать о том, что в крайнем случае можно недосчитаться одной или двух сотен банок с консервами, но они и так уже были несъедобны, пришлось выбросить, а насчет мебели он надеется, претензий никаких не будет, дерево пошло на то, чтобы забить все дыры, а то время от времени, особенно в полнолуние, лезут сюда всякие. Вот как только что эти упыри полезли!

Виктор разложил на столе снедь, собранную Дьяконом. Хлеб, рыба, десяток вареных картофелин, огурцы, помидоры, зелень. Небогато.

Старик замолчал, склонился над столом и внимательно оглядел рыбину. Потом со словами «э-хе-хе» зашаркал в сторону, исчез в одном из коридоров, а через несколько минут появился, держа перед собой на вытянутых руках большую овальную посудину. Виктор узнал старое, в мелких трещинах блюдо. Когда-то на нем были видны пышнотелые женщины в старинных одеждах. Изображения стерлись, еле проглядывали контуры, а от одной женщины только голова и осталась, да еще заметен был полуоткрытый рот, словно она удивленно вопрошала — что же это, судари милостивые, на меня навалилось? А навалилась на нее большая копченая курица, добытая стариком из своих закромов.

Собравшийся было поблагодарить старика за курицу Виктор замер с раскрытым ртом — из тьмы возникла Ксения.

Зеленый бархат в неясном освещении казался черным, тонкая золотистая полоска блестела у горла, а длинные рукава окаймляла золотая же бахрома. Глаза ее блеснули в полумраке, и Виктору вдруг нестерпимо захотелось сию же секунду броситься на нее, сорвать одежду и повалить на пол…

Он стиснул зубы и медленно перевел дыхание. Как же он мог столько лет не видеть, не прикасаться к ее телу, не ласкать ее! Опустив глаза, он увидел свои кулаки и разжал пальцы. Ломило над бровью, а скулы свело, будто он наелся кислятины.

Ксения подошла к столу, села рядом и строго посмотрела на него. Улыбнулась.

— Ты посмотрел на меня так, словно хотел проглотить!

— Зачем тебя глотать, девушка, когда есть такая прекрасная курочка? удивился старик.

Он понюхал рыбу, закатил глаза и, отломив большой кусок, повел долгий и обстоятельный разговор о дурных консервах, сущем дерьме, не стоящих и упоминания; о том, что успешно пользует как скот, так и пейзан, коим скот принадлежит, а благодарные поселяне деревушки, что неподалеку, приносят ему качественный харч, а ему много и не надо, консервы же вонючие, чуть в руках не взрывались…

Виктор не слушал его. Слова о жителях деревни отложились в памяти, но тут же ушли вглубь, утонули. Он держал Ксению за руки и молча глядел в глаза. Никогда в жизни ему не хотелось просто сидеть перед кем-то и смотреть в глаза, ничего не говоря. В нем поднялась глухая непонятная обида, он не понимал, на кого обижается, но ясно одно — его обокрали! Не сейчас, не в эти годы он должен был вот так молчать и смотреть в глаза, ушло время! Обида растаяла быстро, как и пришла.

— Так вы будете есть куру или я ее уношу? — громко вопросил старик.

Ксения вздрогнула и отвела взгляд. Одна из плошек затрещала, изошла копотью и погасла. Стало чуть темней.