Времена негодяев

— Довольно-таки стройная концепция. Я тоже не все понял, но одно ясно — сплошной скучный материализм. След, слепок личности некоторое время как бы функционирует в некой среде. И с ним при определенных условиях вроде бы удается наладить контакт. Там, правда, было еще сложное вранье о формировании аксионной сверхструктуры — она эволюционирует, питаясь душами, и как бы составляет божественный сверхразум.

Виктор зевнул. Месроп говорил скучно, монотонно, время от времени протягивал руку к ближайшему кусту и срывал мелкие красные ягоды. Одну из ягод положил в рот, сморщился, выплюнул.

В круглый зал вернулась женщина, а за ней вошел человек. Сверху была видна его широкая накидка.

Виктор не знал, как манипулировать объективом. Он почти уперся носом в экран и с трудом разглядел странную шапку на голове у вошедшего и небольшой предмет, похожий на коробку, в руке. Сундучок? Вспомнил тут же о человеке, которого Петро вышиб из комнаты за минуту до их встречи.

— Позволь-ка, — Месроп отпихнул его плечом и придвинулся к экрану. А, вот и хокеар пожаловал.

Виктор посмотрел на часы. Скоро начнет темнеть, движение над городом прекратится, и патрульные машины повиснут в небе. Правду говорил Петро, уносить пора ноги, а то оторвут. Вспомнив о Широкоплечем и Адаме, Виктор холодно улыбнулся. По крайней мере двумя любителями отрывать ноги стало меньше. Но сколько их осталось, рыщущих по городу в поисках дискет?

Все. Пора лететь.

9

Он вывел машину на газон, провел ее невысоко над стадионом, а потом, не торопясь, двинулся вдоль широкой улицы, которая, как он справился по карте, вела к старому шоссе на Хатван.

Никто за ними не шел. Тогда он врубил форсаж и по крутой спирали поднялся вверх. Улицы, сады и крыши ухнули вниз и превратились в плоскую карту.

Изображение покрылось рябью.

— Повиси немного здесь, — попросил Месроп, — сигнал глохнет.

Хокеар достал из складок балахона черную тряпку, замотал себе голову и лицо и лег рядом с Петром. Одну руку он возложил на лоб Петра, а второй хлопал по полу.

— Волчок разгоняет, — почему-то шепотом сказал Месроп.

Виктор зафиксировал машину и глянул вниз. Вон там, по левую руку, в паутине кварталов напротив острова, стоит дом на улице Занаду, в доме лежит мертвый парень, а рядом пристроился чумной парчак и крутит дурацкую юлу.

По экрану расползлись кляксы помех.

— Давай назад, — нетерпеливо сказал Месроп. — Слабый сигнал.

Виктор взялся за шар, но тут же снял с него ладони.

— Я уже видел такие помехи.

— Ты прав, — отозвался Месроп. — Неужели некроцап что-то нащупал? Никогда бы не поверил!

Странная догадка пронзила Виктора.

— Но тогда и он… — с этими словами Виктор причмокнул, пытаясь воспроизвести звук Широкоплечего.

— Не уверен, — Месроп не отрывал глаз от экрана. — Все-таки след этого сводного заклятия не есть заклятие. Нет, ты только посмотри!

Хокеар вскочил на ноги, сорвал с головы черную тряпку и закружился на месте. Его халат раздулся большим колоколом, цветные полосы слились в мерцающий тусклый диск.

«Сейчас рухнет», — подумал Виктор.

Но вертящийся огромной юлой человек не падал, продолжая свое кружение, затем резко остановился, и пестрый балахон обвился вокруг него. Хокеар прыгнул в одну сторону, в другую, воздел руки к потолку, поднял лицо — широко открытый рот дергался, а в зеве красной змеей бился язык.

— Эх, динамики не прихватили, — вздохнул Месроп.

«Твое счастье!» — хотел ответить Виктор, но удивился своей мысли и смолчал.

Изображение сделалось поразительно четким. Виктору на миг даже показалось, что исчезли не только помехи, но и сам экран, и будто в открытый проем они внимают беззвучным крикам хокеара.

Вдруг изображение пропало. Месроп взвыл от досады и щелкнул по экрану. Ничего! Растерянно посмотрел на Виктора, а тот пожал плечами и глянул вниз.

Он хотел утешить Месропа, но не успел сказать, что возвращаться нет смысла, да и просто опасно, как замер с раскрытым ртом, словно тот хокеар, что корежился в круглом зале.

Там, где должен был находиться дом на улице Занаду, возникло серое пятно. Виктор прилип к прозрачному борту и увидел, как быстро растет серый круг: светлые и темные дома, разноцветные крыши, зеленые и желтые пятна деревьев обесцвечивались, а круг рос, и все в нем теряло цвет, окраску. И когда уже половина острова Маргит была захвачена серой плесенью, словно огненная спица прорезала облака и вонзилась сверху прямо в центр серого круга, в дом на улице Занаду.

Платформу сильно тряхнуло и отнесло в сторону. Виктор схватил шар и развернул машину так, чтобы можно было видеть.

И он увидел…

Волна, стирающая краски, остановила свой бег, и ему показалось, что она, то ли иссякнув, то ли отразившись от невидимого барьера, пошла обратно. И в ее движении назад, к точке исхода, дома, сады и дворцы обращались в прах, рассыпались серой пылью, и чем ближе она была к своему началу, тем глубже становилась воронка.

Виктор, не раздумывая, кинул машину на форсаже вверх и в сторону, а затем выровнял и, судорожно оглядываясь, повел ее прочь.