Времена оттепели прошли. Воспоминания фотографа

У меня была семья, и надо было каким-то образом жить. А когда я начал снимать советских актеров, меня выручало то, что одна и та же фотография публиковалась пятнадцать-двадцать раз. А гонорары были 9–12 рублей, при том что бутылка коньяка стоила примерно столько же. А вот если делать каждый раз что-то новое, можно было бы просто сдохнуть. При этом самой замечательной работой была реклама всяких «Союзплодимпортов», платили там хорошо. У меня даже сохранилась реклама водки, где Никита Михалков выступает в качестве модели.

Так что я – фотограф. Но я фотограф честный и искренний. И, как выяснилось уже значительно позже, – вполне успешный.

Еще учась во ВГИКе, я увидел у Славы Зайцева роскошные глянцевые журналы, хранившиеся тогда чуть ли не в секретном архиве. А в них – потрясающие портреты, не просто изображение Пикассо, например, а настоящие портреты, достойное художественное фотографическое изображение. Скажем, от Врубеля не сохранилось хороших фотографий, потому что на тот момент и не было хороших фотографов. Существовал жанр кабинетного портрета, где человека снимали стандартно, даже отстраненно – с галстучком или без, но без какого-то видимого отношения фотографа к его герою. И поэтому я довольно быстро определился со своей задачей.

Круг моих знакомств уже во ВГИКе был действительно огромен – я знал всех-всех-всех. В фотографии нас было три богатыря – Игорь Гневашев, Николай Гнисюк и я. Все остальные – уже за скобками, хотя талантливых было немало. Я снимал драматургов, художников, режиссеров, оперных и балетных, а не только кино– и театральных актеров, которые, естественно, были востребованы для обложек четырех журналов. Снимал потому, что понимал: только я могу это сделать.

Я фотограф чувствующий, а для хорошего фотопортрета нужно иметь собственную душевную начинку, причем не только культурную, но в первую очередь – личностную. Многие фотографы, даже достаточно серьезные и талантливые, сравнивают себя с официантами: подают то, что закажут. Я не официант. Я снимаю только то, во что верю. А если я снимаю то, во что не верю, то именно для того, чтобы подчеркнуть это. Встречаясь с подрастающим поколением фотографов, я пытаюсь объяснить, что в профессию фотографа входит не только умение снимать, но и умение не снимать.

Объектив «засаливается», портится, когда снимаешь тех, кого не должно. Это отвратительно и унизительно. А снимающий думает только о том, что получит гонорар. К счастью, я прожил свою жизнь так, что никогда об этом не думал: я снимал то, в чем был убежден. Несколько лет назад вышел мой третий альбом, посвященный Высоцкому, за что некоторые обвиняют меня в расчетливости: будто бы я отснял Высоцкого, рассчитывая на этом впоследствии крупно заработать. Нет, я снимал его потому, что был едва ли не единственным, кому Володя разрешал себя фотографировать.

Конечно, определенную роль играют и особые приемы съемки портрета, в частности женского, которыми владею только я. Но даже если бы я ими поделился, это ничего бы не изменило. Я всегда говорил, что не держу монополию на тех, кого снимаю. Некоторые с досадой говорят: «Еще бы! Плотников хорошо устроился, снимает себе людей интеллектуального труда – актеров, режиссеров. Вот и мы бы тоже. А приходится снимать Магнитку, сев полей…» Пожалуйста, идите к тем же Меншикову, Пугачевой. Посмотрим, какой получится результат, и согласятся ли вас вообще принять. Так что все зависит от человека.

К сожалению, операторское образование ничего не дало мне как фотографу. Даже в техническом плане я ничего не взял, хотя это было не лишнее. Жаль, что я достаточно небрежно подходил ко всяким техническим дисциплинам. В той же художественной школе все мы пренебрежительно относились и к физике, и к химии, потому что думали, нам в жизни эти науки точно не пригодятся. Но я же тогда не предполагал, что буду учиться на оператора, а потом стану фотографом.

Сейчас вот много говорят о постановочной фотографии. Но для меня началом было изобразительное искусство. В принципе, в фотографии я делаю то, что мог бы делать кистью, карандашом, пастелью.

Фотопробы для Высоцкого и Влади

У Володи Высоцкого было два концерта в нашем городе (на улице Правды) в ДК «Пищевик» (просто потрясающее название!). На концерте его обычно окружало большое количество микрофонов, которые записывали на катушечные магнитофоны. На одном из концертов мне сильно повезло: тогда микрофоны в основном были квадратные, закрывающие треть лица, а тут у Володи оказался один кругленький. Я стал ловить момент, чтобы он попал Высоцкому на нос, как клоунская нашлепка. Он пел «Ой, Вань, гляди, какие клоуны» и сделал бровки домиком. И этот кадр у меня получился в духе песни. Не знаю, понравился ли он Володе, но Высоцкий остановил на нем свое внимание. Так мы с ним и познакомились.