Времени в обрез: ускорение жизни при цифровом капитализме

Как я уже намекала, нашему пониманию динамики ускорения в наибольшей степени отвечают конкретные и эмпирические исследования, локализованные в конкретном социальном окружении, где подобные явления наблюдаются наиболее четко. Поэтому я решила посвятить последующие главы изучению того, как техника формирует наше практическое восприятие, идеи и опыт проживания социального времени в повседневной жизни. Такой подход позволит нам рассмотреть весь диапазон положительных и отрицательных последствий ускорения темпа жизни в современную эпоху, ту степень, в которой это имеет место, и неравномерность распределения этих процессов.

Нигилизм скорости

Сначала имеет смысл сделать паузу и обратиться к творчеству французского философа Поля Вирильо, для которого вопросы скорости и техники имеют ключевое значение. Его «дромология» (от греческого слова δρόμος — «бег», «путь») — теория о природе скорости, условиях ее возникновения, о том, какие изменения она претерпевает и какие последствия влечет за собой. Как считает Вирильо, «скорость, культ скорости являются пропагандой прогресса», и их последствия сокрушительны. «Сегодня мы вступаем в пространство, представляющее собой пространство-скорость… Это новое иное время — время электронных взаимодействий, высокотехнологичных механизмов, и потому человек присутствует во времени такого рода не посредством своего физического присутствия, а посредством программирования»[31]. Если в этом мире существует страх, считает Вирильо, то это страх перед уменьшением Земли и сокращением Вселенной, сжимаемыми мгновенным временем. Нас затягивает за собой головокружительный бег все сильнее ускоряющегося мира, и все, что нам удается сделать, — управлять этим страхом и руководить им, вместо того чтобы решительно расправиться с ним. «Климатический хаос, приступы паники на фондовом рынке, продовольственные страхи, угроза пандемии, экономические катастрофы, врожденная тревога, экзистенциальный ужас» — несмотря на все это, мы по-прежнему убеждены, что ответ заключается в дальнейшем росте скорости и повсеместности[32]. Таким образом, согласно этой трактовке, скорость — это нигилизм на практике.

Успокаивает то, что, хотя Вирильо известен как «верховный жрец скорости», ускорение, согласно Вирильо, не является уникальной чертой цифровой эпохи[33]. Напротив, он полагает, что мы можем рассматривать историю современности как серию инноваций в сфере непрерывно возрастающего сжатия времени. В своем анализе скорости он учитывает транспорт XIX в. (поезда, автомобили и самолеты), резко сокративший время поездок, связь XX в. (телеграф, телефон, радио, а также компьютер и спутниковую связь), заменившую последовательность и протяженность одновременностью и мгновенностью, и трансплантацию, сжимающую время посредством ксенотрансплантации и нанотехнологий. Каждая из этих технических инноваций повышала независимость темпоральных социальных взаимоотношений от пространства и человеческого тела.

Хотя основная задача Вирильо — выявить широкие социальные тенденции в отличие от упоминавшихся ранее теоретиков, он выказывает большую чувствительность к противоречиям и взаимно противоположным тенденциям. Например, новые транспортные средства резко сокращают время поездок, но в то же время создают дорожные пробки в крупных городах[34]. Для воздушных путешествий характерны бесконечные очереди в переполненных аэропортах, неотъемлемой частью поездок по железной дороге стали задержки и отмены поездов. Дромологический закон Вирильо, согласно которому рост скорости повышает вероятность заторов, выглядит все более и более верным. Кроме того, Вирильо указывает и на возможность политических конфликтов, поскольку ускорение по-разному воздействует на различных индивидуумов, группы и классы. Например, дорожные пробки и очереди затрагивают всех в разной мере, поскольку те, у кого мало времени, но много денег, в состоянии покупать требующуюся им скорость[35].